Обычно пары тычков влажным носом хватало, чтобы разбудить хозяина. Но сегодня это не помогло, поэтому Киниру, большая, пушистая собака породы акиту, прибегла к кардинальному способу. Пёс закинул передние лапы на грудь спящего человека. Минуты не прошло, как Сэм, задыхаясь и проснулся. Вдохнув воздуха, словно ныряльщик, несколько минут проведший под водой без скафандра, он сел и осмотрелся.
Киниру, поспешно убрав лапы с простыни, неторопливо помахивал хвостом и смотрел на хозяина, ожидая традиционной утренней прогулки. Сэм растёр грудь, посмотрел на настенный экран, заменяющий окно. На город с Тихого океана надвигались серые облака. Значит, будет гроза. Ещё немного, и солнце спрячется за тучами. Подходящий день для похорон. Сэм нащупал пульт, включил тридео и сразу попал на новостной выпуск Энкуиринг Ай с Гералдо Фонгом. Сюжет рассказывал о сенсационном убийстве, связанном с колдовством и некоторыми сверхъестественными событиями. Сэм сбросил простыню, нащупал ногами шлепанцы и покачал головой. Дожили, что называется — с утра показывать такое.
Киниру переступил с лапы на лапу, интенсивнее замахал хвостом и заскулил.
— Потерпи. Дай, хотя бы, одеться, — проворчал Сэм.
Киниру гавкнул.
— Иди, пообщайся пока с Ину. Может, он научит тебя терпению и спокойствию.
Вместо того, чтобы выполнить приказ, Киниру уселся у выхода из комнаты. Не обращая внимания на собаку, Сэм переключил экран с режима тридэо в режим компьютера. Диктор заткнулся посреди тирады о раскрытии банды нелицензированных колдунов. За ночь никаких сообщений не поступило, так что Сэм набрал запрос, чтобы узнать о состоянии дел у Дженис и начал одеваться. Ну, этого и стоило ожидать: нулевые результаты, как и вчера. Компьютер пиликнул, напоминая о вчерашнем черновике письма господину Сато. Письмо уже не имело никакого значения, потому что вице-президент через несколько дней сам прилетает в Сиэтл.
Нетерпеливый Киниру боднул Сэма в ноги.
— Ну, хорошо, пошли.
Ину ждал Сэма там, где и ожидалось — у двери. Пёстрая черно-белая полукровка при появлении хозяина встала и приветственно гавкнула. Как только Сэм открыл дверь, оба пса рванули из квартиры в широкий, длинный коридор и по нему прямиком понеслись к парку восемьдесят второго уровня. Тот был достаточно большим. Его хватало, чтобы собаки могли размяться и не чувствовать стеснений. Их любили, и никто пока не жаловался, что они свободно разгуливают, часто без присмотра.
У входа в парк Ину остановился и оглянулся.
— Гуляйте без меня, Ину, — крикнул Сэм. — Я сегодня пропущу прогулку.
Пришлось махнуть рукой, чтобы пёс понял, что сегодня они гуляют одни. Тот развернулся и выбежал в парк, вслед за Киниру, с которым уже играли в догонялки дети. На миг Сэм пожалел этого пса, что он не может быть таким же беззаботным, как раньше. Ину — тот самый пёс, что год назад вместе с Сэмом пошёл к небоскребу Ренраку, сменив, тем самым, свой образ жизни. В отличие от Киниру, породистого пса, Ину всю жизнь бродяжничал, но, всё же, смог приспособиться к новой жизни, как будто родился здесь.
Иногда Сэм задумывался, не является ли его теперешняя жизнь всего лишь видом отставки. Ведь когда он после похищения возвратился в Ренраку, ждал, что его возьмут в оборот. Вместо этого его и Джиро отправили к психологам, чтобы те провели тесты, что похищения не сказались на психике. И никаких обвинений! Никаких упоминаний о причастности Сэма в сотрудничестве с бандитами. Ошеломлённый Сэм согласился с условиями, при которых служба безопасности корпорации приложила неимоверные усилия по его освобождению. И ждал, что за ним в любой момент придут с обвинением в убийстве охранника. Но никто не приходил. Все вокруг показывали, что ничего не произошло.
Если корпорация делала вид, что ничего не было, сам Сэм не мог забыть тот случай. В качестве постоянного напоминания всегда на виду болтался Ину. Иногда, когда снилось лицо охранника, Сэм просыпался в холодном поту. «Меня звали Марк Клейборн, — осуждающе говорил тот, разгоняя туманом снившееся лицо Салли Цзун. — Ты забрал мою жизнь». Сон частично повторял то, что тогда произошло. Прошло время, а Сэм всё также стрелял в охранника и всегда попадал туда, куда попал в реальности. Одно и то же, раз за разом. Призрак тогда был прав, Сэм ранил охранника, но докторам пришлось постараться, чтобы тот выжил. Они не смогли справиться с позвоночными нервами. Чуть позже Марк Клейборн совершил самоубийство. Сэм винил в этом себя.
Когда Вернер вернулся в башню, он попытался узнать о судьбе Марка. Узнал его имя, и с тех пор тот поселился в голове Сэма. Понимая, что ничем не может ему помочь, Сэм каждый день твердил себе, что больше никогда и никому не причинит вреда.
Интересно, что чувствовали люди, которые втянули Сэма в эту историю? Они раскаивались в том, что произошло? Раскаивались в том, что сделали из Сэма убийцу? Очень сомнительно. Как и Ину, они были дикарями, их образ жизни был полностью противоположен тому, к которому привык Вернер. Скорее всего, они даже не помнят о нём — сидят в каком-нибудь укрытии и, возможно, готовят очередную операцию. В тот раз Сэм для них был всего лишь удобным инструментом, попавшимся в руки. Ничего более.
Ренраку — одна из крупных корпораций, заставляющих мир идти вперёд и развиваться. Здесь дорожили сотрудниками и, когда Сэм с Дженис потеряли семью, корпорация сделала всё, чтобы они не чувствовали себя одинокими и забытыми. С некоторых пор Сэм стал воспринимать Ренраку как семью. И преданность семье подверглась очередному жестокому испытанию, подняв новые вопросы ответственности и этики. Это всё больше убеждало Сэма действовать решительно и напомнить корпорации о незыблемых принципах.
Сэм тряхнул головой, откидывая в сторону глобальные проблемы. Вот-вот придёт Ханна, а он ещё ни в одном глазу. Даже позавтракать не успел. Звонок в дверь прозвучал как раз, когда он заливал молоком кукурузные хлопья.
— Кто там? — спросил Сэм, пытаясь отправить в мусоросборник пустые пакеты.
— Доброе утро, — донеслось в ответ. — Это Ханна Норвуд, сэр. Может быть, вы меня помните? Мы встречались в прошлом году на праздновании Дня Независимости.
Покидав всё, Сэм подбежал к двери, открыл её и увидел Ханну. Чёрные, как уголь, волосы выделяли миловидное лицо. Одета девушка в серый деловой костюм. Чёрный цвет Ханна не любила и не надела бы ничего даже ради похорон.
Ханна переступила порог и, поднявшись на цыпочках, чмокнула Сэма в щеку.
— Было бы намного проще, если бы я осталась здесь на ночь, — с некоторой укоризной сказала она.
— Извини, — ответил Сэм, — мне нужно было побыть одному.
— Не беспокойся, я понимаю, — кивнула Ханна и полезла в сумочку, откуда достала черную повязку. — Вот, принесла тебе.
— Спасибо, — пробормотал Сэм и посторонился.
Их первая встреча произошла обычно. Когда Сэм приступил к выполнению обязанностей, Ханна взяла над ним шефство, объясняла местные правила и, порой, не давала совершать непоправимых ошибок, что могли отразиться на имидже Сэма: уменьшить его баллы, а то и вовсе потерять работу. День за днём, месяц за месяцем, они, в конце концов, сблизились. С некоторых пор Сэм подумывал: не узаконить ли их отношения.
Ханна прошла в спальню вслед за Сэмом и сразу направилась к зеркалу, чтобы подправить косметикой лицо. Поскольку зеркало стояло рядом с монитором, Ханна увидела письмо, предназначенное Сато.
— Ты его ещё не отправил? — удивилась она.
— Не сейчас, — ответил Сэм, натягивая на ноги туфли.
— Почему? Как раз самое время.
— А смысл? Знаешь, тогда, в госпитале, вид Сато был таким… в общем, ему не по нраву пришлось возиться со мной. Он считал, что теряет время и, если бы не господин Анеки, то и вовсе обо мне не подозревал бы. Сато не любит простых служащих, особенно тех, кому господин Анеки уделяет внимание больше, чем ему самому.
— Но от тебя такой угрозы не исходило, — усмехнулась Ханна.
— Господин Анеки интересовался мной, — поморщился, как от зубной боли, Сэм. — Сато этого достаточно.
— Ты преувеличиваешь, Сэм. Господин Сато — умный, иначе бы не стал первым помощником господина Анеки. Он знает, кто ты на самом деле и вряд ли считает тебя какой-то там угрозой. Сэм, ты плохо о нём думаешь.
— Плохо думаю? — возмутился Сэм. — А ты знаешь, какой был у него довольный вид, когда он объявил, что меня переводят сюда? Ханна, всем известно, что для того, чтобы добиться чего-либо существенного, нужно работать в главном офисе Ренраку. В Японии. Всё, что делается здесь, в Сиэтле, тоже важно, но это всего лишь ширма.
— Конечно, всё, что мы делаем здесь — важно, — обиделась Ханна. — Именно поэтому ты здесь. Господин Анеки, скорее всего, хочет, чтобы ты приобрел уникальный опыт. Слушай, Сэм, работа здесь — не наказание. Это, если хочешь, хорошая стартовая площадка к чему-то большему.
— Ты правда не понимаешь? — отчаялся Сэм. — Я видел лицо Сато, как сейчас твое, когда он сообщил мне новость про Дженис. Он сделал это с удовольствием!
Ханна вопросительно подняла бровь.
— Скажу больше — он был жестоким, — буркнул Сэм, немного успокаиваясь. — Он радовался, когда увидел, что это для меня значит. Жива Дженис или нет, его не волновало, а вот то, что в моей семье появились порченные, это его и обрадовало. Это же… Ханна, в Японии, если в твоей семье кто-то оказался порченным и превратился в метачеловека, над всей семьей можно ставить крест. Это означает, что мне уже не сделать хоть какую-то карьеру в корпорации.
— Но тебя же не уволили, — сказала Ханна таким тоном, словно собиралась поставить точку в разговоре.
— Вот и я себе тот же вопрос задаваю — почему? Почему не уволили? Знаешь, я слышал много историй, когда людей увольняли после подобного.
— Так может быть, это воля господина Анеки, а? — хитро прищурилась Ханна. — Он твой покровитель и вряд ли бросит тебя на произвол судьбы. Поэтому направил сюда, к нам. Учиться.
Оптимизм Ханны, наконец, добрался и до Сэма.
— Наверное, он меня не бросил, — сказал Сэм после небольшой паузы. — Но даже он, глава крупнейшей, влиятельной корпорации, не в силах пойти против власти древних традиций. Возможно, перевод сюда, это было всё, что он мог сделать.
— Вот видишь, — повеселела Ханна. — Я же говорю: господин Анеки — хороший человек.
— Разве что он не хочет, чтобы я знал что-то о Дженис, — вздохнул Сэм. — Он не хочет, чтобы я её увидел, а ведь я ей нужен.
— Сомневаюсь, что господин Анеки может позволить такое.
Сомнения с новой силой навалились на Сэма, но какая-то его часть продолжала считать президента корпорации хорошим человеком. Всё зло шло от других.
— За это должен отвечать кто-то другой, — сказала Ханна.
— Кто-то вроде Сато?
— Не думаю. Господин Анеки разбирается в людях, и вряд ли позволил бы подобному человеку находиться рядом с собой.
Сэму хотелось в это верить. Но он своими ушами слышал тон, которым говорил Сато. И он ближе к господину Анеки как никто другой. Вице-президент мог быть злодеем. А мог и не быть им. Доказательств, кроме отвратительного характера, у Сэма не было ни одного.
— Кто бы ни был в этом виноват, — сердито пробурчал Сэм, — я застрял здесь, в Сиэтле. Я не могу выбраться из башни «по соображениям безопасности». Хорошая шутка да? Мне дают тривиальную работу, не позволяют подступить к чему-то серьёзному. Я делаю свою работу на отлично. Тем не менее, мне не говорят, что сейчас с Дженис.
— Может, стоит обратиться к кому-то, кто может помочь? — предложила Ханна.
— У меня настолько низкий рейтинг, что не хватит денег на детектива. И это при условии, что мне позволят связаться с кем-нибудь за пределами башни.
— Тогда ты должен использовать средства корпорации.
— Думаешь, я не пытался? Весь этот год пытался, а пользы никакой. Мне удалось выяснить, что Дженис переселили куда-то, чтобы она могла начать жизнь заново. Японское правительство презирает металюдей но, надо отдать им должное, заботится о своем мировом имидже сострадательного правительства. Сострадательного! Металюди — это новый класс изгоев. Им с трудом дают даже самые грязные рабочие места. Бомжи или нищие смотрят на них свысока, как на бесправную скотину. Вот такую жизнь, в результате, получила Дженис.
От такого эмоционального всплеска Ханна отшатнулась, в её глазах появился испуг. Девушка выросла и воспитывалась в пределах окружающей корпоративной среды. Она верила, что корпоративный мир своих в обиду не даст. У неё была такая защита. У Сэма её больше не было. Ханна вряд ли понимает, что ей сейчас говорит Сэм.
Стоит прекратить разговор, чтобы не расстраивать девушку больше, чем уже есть. К тому же мысли самого Сэма оказались в беспорядке. Он пожал плечами и протянул Хане руку:
— Мы опаздываем.
— Если хочешь, можем поговорить об этом позднее, — предложила девушка, взявшись за его ладонь.
Она предлагала помощь, и не стоило её отталкивать.
— Конечно. Поговорим позже.