— Сконцентрируйся!
Голос Лэверти был настойчив. Пытаясь удержать в воображении изображение щита, о котором говорил профессор, Сэм устал. Уже несколько часов Лэверти его исследовал, тестировал, брал анализы для каких-то таинственных экспериментов.
— Старайся держать щит в воображении. Не упускай его.
Сэм пытался, но щит стал исчезать. Острая боль, словно ледяной шип, пронзила мозг. Сэм застонал, и боль тут же ушла, оставив Вернера мокрым от пота. Не имея больше никаких сил, подопытный обмяк на стуле.
Когда Вернер открыл глаза, профессор задумчиво и строго всматривался в него. Увидев, что Сэм очнулся, Лэверти тут же выпрямился, подхватил электронную записную книжку и что-то пометил в ней, после чего отлепил от головы Сэма электроды.
— Это был последний тест, — сказал профессор.
Додгер всё это время сидел чуть в стороне. Сейчас же встал, подошёл ближе.
— По правде говоря, это было долго. Мой друг не просил гражданства в Тире.
— Ты хотел знать, что с ним не так, — отозвался Лэверти. — Чтобы это определить, мне нужно поставить диагноз. Сейчас он у меня есть.
— И?.. — спросили одновременно Сэм и Додгер.
— Из всего того, что мне удалось узнать, можно заключить только одно, — Лэверти сел за небольшой столик. Пауза немного затянулась, и, когда Сэм уже хотел подтолкнуть профессора к продолжению, тот снова заговорил: — Вы, Сэмюэль Вернер — колдун.
Сэм растерянно заморгал.
— Это невозможно!
— Думаете? — Лэверти почесал верхнюю губу. — Ваша головная боль — главное доказательство, что вы не можете нормально находиться в киберпространстве. Это проявляется у всех, у кого есть способность к колдовству. Я бы сказал, проведи хоть кто-то подобное исследование год назад, вы бы уже стали вполне состоявшимся колдуном.
— Я думал, — всё ещё находясь в растерянности, сказал Сэм, — что головные боли — это нормально. Что они есть у всех.
Додгер отрицательно покачал головой.
— Пусть даже я ошибался, — продолжил Сэм. — Значит, должно быть что-то ещё. Я не имею никакого отношения к колдовству. Должно быть, это какая-то проблема в нейроадаптере. Что-то не так с нервными связями.
— Сорияма таких ошибок не делает, — сказал Додгер. — Твой аватар хромает, а это уже психологическая проблема, но не программная.
— Давайте на время забудем о киберпространстве, — хлопнул по коленям Лэверти и повернулся к Сэму. — Когда вы подверглись нападению людей Эхрана, по вашим же словам, Рори Доннали достал вас огненным шаром. Но это не причинило вам никакого вреда. Вы можете объяснить это?
— Он промахнулся, — Сэм задумчиво почесал голову.
— Доналли не работал бы на Эхрана, если бы плохо выполнял свою работу, — усмехнулся Лэверти. — Уверяю, он колдун высочайшего класса. Нет, Сэм, если огненный шар Доналли и не причинил вам вреда, то не от его непрофессионализма, а от того, что вы на бессознательном уровне, открыли канал, концентрирующий ману и рассеяли энергию, посланную в вас Доналли. Вы разрушили её на составляющие и рассеяли в пространстве.
— Подсознательно или нет, я не мог сделать этого.
— Но сделали. И это ещё не всё, на что вы способны. Весьма интересным был последний тест, когда Эстайос кидал в вас огненные шары. В это время вы концентрировались, чтобы удержать в воображении щит. Я понимаю, эксперимент опасен, и мы бы сейчас не разговаривали, не умей вы управлять колдовской энергией.
— Вы могли убить его! — воскликнул Додгер и между ним и профессором тут же появился Эстайос.
— Профессор знает, что делает, «теневик», — осклабился он.
— Другие тесты мало бы что дали для диагноза, Додгер, — сказал Лэверти. — Я в курсе, что это было опасно, но к тому моменту у меня уже были основания, что Сэм справится со всем.
Сэм видел, что проделанное исследование на живом человеке доставило Лэверти удовольствие, но самому Сэму это не нравилось ни на грамм. Правда, в момент эксперимента, Вернер не мог поделиться своими мыслями. Всё, что он получил — головную боль, к которой давно привык.
— Даже если я сделал так, — сказал Сэм, — это не делает меня колдуном. Я читал о людях, которые могли защитить себя в подобных ситуациях, не будучи колдунами. Их называют «негамагами».
— Негамаги не работают с астральной энергией.
— Я тоже.
— Вы — работаете. Как вы объясните тот случай, когда наблюдали за людьми Эхрана и они вас не заметили?
— Я прятался, — настойчиво сказал Сэм.
— Не с вашими способностями, — засмеялся Лэверти. — И не против этих ребят. Вы же сами рассказывали, что Гриан смотрел прямо на вас и не замечал.
— Так и было.
— А вы знаете, что эльфы в темноте хорошо видят? Как днём. Он увидел бы вас, уверяю.
— Не обязательно, — настойчивости в голосе Сэма поубавилось. Вернер считал себя практичным, рациональным человеком. Он перенял от отца глубокое недоверие ко всему, что связано с колдовством. И сейчас он просто не воспринимал то, что ему говорили и в чём пытались убедить. Этот разговор был нереальным.
— Позвольте спросить, Сэм, почему вы боитесь колдовства? — поинтересовался Лэверти.
— Я его не боюсь, — Сэм встал с кресла и стал мерить комнату шагами. — Я с детства был убеждён, что колдовство нелогично. Оно не имеет смысла. Или что это просто уловки для легковерных людей. В любом случае, это не часть моего мира.
— Шар, выпущенный Доналли, поджёг вашу одежду и кусты вокруг, подпалил деревья, — вздохнул Лэверти. — Ткань и древесина — вполне реальные вещи. Они горели. По настоящему горели. Если это не часть вашего мира, я просто не знаю, что сказать.
Сэм остановился и уставился на потолок. Отрицать колдовские способности было уже неразумно, но Вернер всё равно отказывался верить в это безумство.
— Я не отрицаю, что что-то происходит, когда колдун выполняет пасы или что-то там ещё делает, — сказал он. — Да, его огненный шар что-то сжёг, мне ли это отрицать? Я чувствовал дым. Но не нужно доказывать, что всё это достигается с помощью странных слов и загадочных пассов руками. Это можно сделать и с помощью чего-то другого. Может, у него было оружие, испускающее электромагнитные волны.
— Сначала негамаги, — недовольно покачал головой Лэверти, — теперь ЭМВ. Вы слишком много читали Питера Айзека.
— Это было давно. Отец говорил, что если в колдовстве и есть что-то научное, то Питер Айзек был на верном пути, чтобы объяснить его. Его «Реальное колдовство» была доступна в общественной сети, так что я ознакомился с этой книгой. Он не особо настаивал, чтоб его труд был принят общественностью за научную истину, но, как по мне, это самое логичное объяснение происходящему. За неимением лучшего.
— Ну а как на счёт работ Вайт Игла и Кано из Калифорнийского технологического института? Или Амброзиуса Брэннена из Массачусеского технологического института? Их работы вы читали?
— Нет.
Некоторое время профессор пристально и молча смотрел на Вернера.
— Вам лучше не спешить с суждениями, — сказал он, наконец. — Особенно если вы в этом не разбираетесь. Колдовство вполне реально, Сэм. Это намного больше, чем подсознательные манипуляции энергиями и, в то же время, нечто меньшее. Эти манипуляции — одновременно и искусство, и наука. Колдовство — часть реального мира. Вы наверняка знаете, как и любой другой человек, что Пробуждение вызвало в мир множество таких существ, существование которых наукой ранее отрицалось. Эльфы, орки, тролли.
— Генные мутации, — Сэм пожал плечами.
— Генетические — да. Мутации — вряд ли, — Лэверти расслабился. — Что вы думаете на счёт драконов? Только не надо о том, что один из них сначала помог вам, а потом предал. Вы сегодня видели дракона, так что не можете отрицать их существование. И объяснить это генетической мутацией тоже не сможете. Даже если бы и смогли, то что делать с их способностью летать? Их крылья не настолько большие, чтобы удерживать всю эту тяжесть в небе, основываясь только на физических законах. Давным-давно на нашей планете существовало колдовство. Именно оттуда все эти сказки о феях и драконах, монстрах и гоблинах. Эти истории с течением времени превратились в легенды и сказки. Но истории про одних и тех же существ можно услышать в разных уголках Земли. То же самое с колдовством. Колдовской энергии — маны, было достаточно, чтобы волшебные существа жили и процветали. Сейчас вновь настало это время. Даже в одной из книг Эхрана кое-что говорится о временных циклах.
— Ну, фактически, он никогда не пользовался определением «цикл», но значение ясно. Даже если взять его теорию, какое может быть там доказательство? К тому же, эти циклы достаточно велики, чтобы с тех времён остались какие-либо письменные подтверждения существования колдовских способностей. Ещё что-то? Колдовская мана не может закаменеть, в отличие от костей.
— И, возможно, так оно и есть. Но кости — это кости. Никто не может сказать, принадлежали ли они обычному существу или владеющему колдовством. До сих пор ещё не найдены кости дракона, может быть потому, что они достаточно редки, чтобы найти их в окаменелом состоянии? А может, в те времена у драконов был обычай, к примеру, сжигать мертвых сородичей? Что я хочу сказать — не важно, что было всё это время с маной, сейчас он реальна. Здесь и сейчас. Мана была частью Земли ещё до того, как на планете появился человек, и она возвратилась, чтобы обогатить нашу жизнь.
— Полагаю, она должна использоваться только для хорошего?
— Мана — это власть, — вздохнул Лэверти. — Она не знает понятий хороший или злой. Это понятия, придуманные человеком. Есть Земля и её мана. Все просто.
— С её помощью можно сделать чудо? — заинтересованно остановился перед профессором Сэм. — Скажите, с помощью колдовства можно сделать что-то, что доступно только Богу?
— Я бы так не сказал. Колдуны-профессионалы, долго занимающиеся этим, могут сотворить нечто приблизительно похожее. Но для этого нужно долго, очень долго учиться и развивать свои возможности, — Лэверти повернулся к столу и, порывшись среди десятка лежащих там информационных чипов, взял один и протянул Сэму. — Здесь записан учебник для начинающих. Немного теории и практика. Можно научиться и освоить несколько элементарных вещей. Возьмите, у вас получится научится этому. Не сразу, но получится.
— У меня нет столько времени, чтобы изучать колдовство, — сказал Сэм и, проигнорировав вздох профессора, продолжил: — У меня нет даже дней на это. След убийц Ханны становится холоднее с каждым днём.
«Хорошо бы взглянуть на них через хрустальный шар», — подумал Сэм. — «Или вовсе махнуть рукой и предоставить их самим себе? Рано или поздно убийцы сами попадутся и ответят за всё. Может, профессор и прав».
Но оставалась ещё Дженис. Если колдовство способно на чудеса, может, Лэверти поможет ему в этом вопросе.
— Профессор, а вы давно используете ману?
Лэверти удивлённо вскинул голову и посмотрел на Сэма.
— Достаточно давно.
— Вы могли бы использовать колдовство, чтобы помочь моей сестре?
— Ну, я иногда помогаю нуждающимся.
— Вы могли бы исцелить её?
Профессор расслабленно откинулся на спинку стула, как будто ждал от Вернера просьбы посерьёзнее. Его холодные, зелёные глаза, казалось, оценивали Сэма, давая надежду. Наверняка он так же оценивал стоимость такой помощи.
— Колдовству доступно много чудес, — наконец, ответил профессор. — Но даже самый могущественный колдун не сможет изменить то, чему суждено быть. Давайте сделаем так — когда вы закончите дело, которое наметили для себя, посетите меня ещё раз.
Сэм кивнул. Значит, это дело, можно сказать, решили. Без обещания успешного исхода, но неразумно было бы ожидать его. Пока у Сэма не было никакого плана, как и где искать Дженис, но появилась надежда. Или, скорее, у неё появилась надежда возвратиться к нормальной жизни. И Вернер надеялся осилить заплатить ту цену, которую назовёт профессор. Наверняка, она будет небольшой, ведь видно, что Лэверти — сострадательный человек.
«Всё это на воде вилами написано», — с сомнением подумалось вдруг. — «Я даже не знаю — где она. Но нельзя впадать в отчаяние. Нужно искать, нужно действовать. Сначала найти убийц Ханны, затем заняться поисками Дженис».
Как он говорил профессору, след убийц таял с каждым днём. Медлить не стоило. Сэм подошёл к столу и взял чип, предложенный ему Лэверти.
— Спасибо, — поклонился профессору Сэм. — Теперь же, извините меня, накопилось много дел, которые нужно сделать.