Сэма разбудил скользнувший по лицу луч света. Он лежал на спине, зарывшись в грязь. Та уже почти высохла и превратилась в твёрдую корку. Чуть двинувшись, Сэм почувствовал, как с него что-то скользнуло. Мгновением позже он увидел уползающую змею. Та пригрелась у тёплого тела, и теперь, когда человек зашевелился, поспешно убегала.
Сэм попытался сесть, и тут же острая боль в боку вместе с вспышкой в глазах повалили его обратно. Немного отдышавшись, он попытался вспомнить, как здесь оказался. Сразу вспомнились несколько моментов, когда сильный ветер подхватил и закружил птицу-разведчика. Догадаться, что почти сразу после этого произошло крушение, не составило труда, хотя Вернер этого не помнил. Он приподнял голову и осмотрелся. Один глаз заплыл, второй, к счастью, видел хорошо. Разбитого летательного аппарата он не увидел. Только солнце, тень, скалы и песок.
Затылком Сэм чувствовал что-то холодное и влажное. С трудом подняв руку, он пощупал его. Вернер боялся, что это может оказаться кровью, но, к счастью, это была всего лишь вода. Все, что успело впитаться в одежду, за ночь образовало небольшую лужицу. Осторожно, не спеша, он попробовал перевернуться. Обессилевшие руки, в конце концов, не выдержали веса тела, и Сэм упал лицом в грязь. Боль и тошнота взяли своё. Желудок попытался избавиться от содержимого, хотя в нем давно ничего не было. В конце концов, спазмы прекратились, и Сэм, лёжа боком, приходил в себя, накапливая силу.
Солнце поднялось высоко и освещало его целиком. Поначалу это было даже приятно — светило высушило и согрело его. Потом стало слишком жарко, чтобы продолжать нежиться в его лучах.
Преодолевая головокружение, Сэм встал и, выбрав направление, пошёл. Вернее, похромал, стараясь давать как можно меньше нагрузки на раненую ногу. Каждый шаг приносил боль. Тем не менее, он продолжал двигаться. Чем дольше он находится на солнце, тем обильнее потеет. Солёный пот заливает глаза, попадает в рот, тревожит ушибы и порезы. Невыносимо хочется пить.
Сколько он шёл, неизвестно, но всё-таки Сэм дошёл до места крушения. Размокшая под дождем, а потом засохшая на солнце глина образовала интересную воронку. Но не это заинтересовало Сэма. Вокруг воронки многочисленные следы. Во всём этом безобразии Вернер смог разобрать, что как минимум, один человек был здесь. Он уставился на следы. В голове — туман. Чтобы избавиться от этого ощущения, Вернер решил идти по следам, в ту же сторону.
Он уже привык к боли, спазмам и судорогам, когда почувствовал, как по ноге катится влажный ручеёк. Потрогав рукой, Сэм обнаружил, что истекает кровью. Рана на боку вновь открылась. Успокаивало одно — он за кем-то шёл. Этот кто-то, несомненно, поможет, когда Сэм его догонит.
И снова Сэм долго шёл, пока не достиг места с размокшей под дождем, а потом засохшей под солнцем глины, образовавшей интересную воронку, словно сюда что-то упало. Многочисленные следы окружали её, и среди них четко распознавались следы человеческой обуви. Сэм уставился на них. Не сразу дошло, что большинство этих следов — его собственные.
Некоторое время он соображал, как могло такое получиться. Потом сообразил, что сделал круг и вернулся к месту крушения. Очень захотелось узнать, в какой точке лабиринта он находится и куда нужно идти, чтобы выбраться отсюда.
Неподалёку расположилась пологая скала, доминирующая над остальным пейзажем. Оценив наклон, Сэм понял, что мог бы попытаться забраться на неё и уже сверху обозреть окрестности и решить, куда идти дальше.
Это было долгое путешествие. Когда Вернер, наконец, добрался до цели, он успел забыть, зачем сюда шёл. Сыпучие камни заставляли его мучиться, опираясь на раненую ногу, но он шёл, ведомый целью, пока не достиг вертикальной стены. Забираться дальше не было ни сил, ни умений. Сэм посмотрел вверх, оценивая, насколько высока скала. В глазах тут же потемнело, голова закружилась. Чтобы не упасть, Сэм прижался к скале.
Цепляясь за камень, чувствуя пыль не только во рту, но и в бороде, и на покрывшихся коркой ссадинах, Сэм увидел невдалеке ущелье с выступами и впадинами, за которые можно крепко держаться. Кое-как добравшись до него, Вернер, наконец, попал в прохладу и избавился от жалящих солнечных лучей. На той стороне, вместо жаркого солнца, он увидел, наконец, привлекательное тёмно-синее небо, похожее на бассейн с прохладной водой. Захотелось пить, и Сэм стал подниматься по ущелью. Это было тяжело и болезненно. Сцепив зубы, Сэм упорно двигался вперед. В какой-то момент, оперевшись о, казалось, удобный камень, он сорвался и, крича от боли, скатился вниз на несколько, с таким трудом, преодолённых метров, и остался лежать на неудобных камнях, кашляя и дыша пылью.
Солнечные лучи проникали сквозь поднятую тучу. Пылинки вспыхивали и сверкали, словно волшебная пыль. Вокруг установилась тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием. Сэм почувствовал стыд от того, что раньше не ходил в церковь и не возносил молитвы во время своих испытаний после побега из башни. Но начать никогда не поздно, поэтому он обратился к Богу. Сначала он попросил прощения и только потом сил, чтобы продолжить путь.
Некоторое время он отлёживался, набирался сил. Потом стал думать о том, как отсюда выбраться. Всё это время он чувствовал, что не способен ни к чему, кроме как только лежать. Тем не менее, он поднялся и снова начал восхождение по ущелью, к голубому небу. Он подошёл к краю ущелья, чтобы начать подъём и тут же наткнулся на дракона. Вернее, на его череп. Наполовину замурованный в скалу, череп со злой усмешкой смотрел на Сэма. Тот потянулся, дотронулся до ближайшего клыка и тот, неожиданно, отломился и остался в его ладони. Некоторое время Сэм рассматривал зуб, потом, пожав плечами, положил его в карман. У него было много других забот, нежели исследовать старые кости.
Вернер пошёл вперёд. Желания выбраться было больше, вот только сил меньше, чем в прошлый раз. До вершины осталось всего пара-тройка метров, когда Сэм понял, что перестал потеть. Что это значит, он забыл. Включив последние капли резерва, он постарался преодолеть эти метры, прежде чем упасть в обморок.
Как только выбрался из ущелья, жара с новой силой навалилась на него. Шатаясь, почти ничего не видя, Сэм, всё же, осмотрел окрестности — в награду за усилия. В какую бы сторону он не посмотрел, везде видел только бесплодные земли. Может, он попал на Марс? Далеко на горизонте мутнело, колыхалось, но это могло быть всего лишь его собственные видения. Чувствуя, что проиграл, Сэм отошёл подальше от ущелья и прислонился спиной к скале.
Он не долго думал, остаться здесь, или идти дальше. Взгляд наткнулся на ряд скал. Они стояли ровной линией. Даже не линией — схемой, словно не природа расположила их так, а человек. Он сделал шаг, чтобы добраться до этих странных скал, убедиться в своей догадке, но неаккуратно оперся о больную ногу. Дикая боль пронзила всё тело. Сэм закричал и упал, наконец, отдаваясь усталости и боли. Острые камни поспособствовали его уходу в бессознательное состояние.
* * *
Без сознания Сэм пробыл долго. Когда пришёл в себя, вокруг потемнело. Сэм был слаб, чтобы восхититься этим видом. Он чувствовал себя одиноким. Даже кричать не получалось, потому что в горле пересохло. Это был, наверное, конец. Сэм не чувствовал боли. Либо он стал к ней нечувствительным. Он чувствовал себя спокойным, отделённым от тела.
— Я умру здесь? — спросил Сэм у первой звезды, что появилась на небе.
— Это зависит от тебя.
Сэм осмотрелся, но не увидел никого. На столовой горе он был один, исключая, разве что худую дворнягу, слегка похожую на Ину. Но этого не могло быть. В бесплодных землях не могло быть никаких собак. Этот экземпляр наверняка был койотом. В любом случае, он не мог разговаривать.
— Галлюцинация, — прохрипел Сэм.
— Ты в этом уверен, не так ли? — пёс оскалился, выставив наружу клыки.
Ну, раз терять нечего, Сэм решил подыграть воображению:
— Ты знаешь, что происходит?
— Ты оказался в Кругу Сновидений.
— В смысле?
— Всё просто. Это — Круг Сновидений. С давних времён многие поколения индейцев приходили сюда. Когда-то это было мощное место. Ты собираешься здесь пролежать всю ночь?
Сэм перевернулся на бок, чтобы рассмотреть собаку лучше. С удивлением он заметил, что не ощущает никакой боли. Тому было объяснение — ведь Сэм во власти какой-то галлюцинации и, само собой, не мог ощущать боли.
— Кто ты? — спросил Сэм после небольшой паузы.
— Называй меня Собакой. Мы с тобой вскоре станем самыми близкими друзьями. Я чувствую это.
— Я в тебя не верю. Тебя не может быть.
— Почему нет? Ты отрицаешь моё существование? Тогда я буду возражать. Как ты можешь не верить в то, что видишь и слышишь?
— Это не имеет никакого смысла.
Собака изобразила некий замысловатый жест, что можно было принять за пожатие плечами.
— И не имеет никакой цены, — сказала она. — Но мы же не об этом, в конце концов.
То, что происходило, не могло происходить на самом деле. Сэм упал на спину и снова уставился на тёмное небо. Звёзд стало больше.
— Уходи, — прохрипел он. — Ты же видишь, что я умираю.
— Ты хочешь умереть?
— Нет.
— Тогда я не смогу тебе помочь, — ответила Собака и повернулась спиной к Сэму.
Вернер почувствовал раздражение. Какой смысл собственному воображению поворачиваться к нему спиной? Разве так трудно дать ему спокойно умереть?
Тем временем Собака повернула к Сэму голову с хитрым взглядом.
— Умереть легко, — сказала она. — Это происходит постоянно. Дальше же начнётся кое-что ещё.
— Веришь, я узнаю это достаточно скоро, — ответил Сэм и сел, прислонившись спиной к скале. — Меня изжарит солнце. Это произойдет быстро — мой организм обезвожен.
— Вот это уже по делу, — Собака снова повернулась к Сэму, подошла ближе и уселась рядом.
Сэм посмотрел в её глаза. Они выглядели старыми и мудрыми. Они были неотразимы, полны доверия, разделяя проблемы Вернера.
— Когда я умру, — сказал Сэм, — у Дженис не останется никого, чтобы ей помочь. И никто не станет искать убийц Ханны.
— Ты запутался и озвучиваешь неправильные предлоги, — Собака покачала головой. — Слово, которое тебе нужно говорить — «если», а не «когда».
— Какое это имеет значение? Я умираю.
— Прямое. По обоим пунктам. И у меня для тебя есть Слово, которое значит для тебя больше, чем жизнь.
Собака чуть отошла и стала расти. Как и думал Сэм, это была иллюзия, потому что сквозь неё он видел чёрное небо и бесчисленные звёзды. Собака продолжала расти, пока не заполнила собой всё видимое пространство, а потом ринулась вниз и поглотила Сэма. Слово зазвучало в его голове, отражаясь эхом от скал. Беззвучный, но громкий крик.
Колдовство!
Сэм испугался.
Он побежал. И бежал. И бежал. Ему казалось, что он преодолел несколько километров, больше, чем занимает плато. Вдруг перед ним из ниоткуда появился полный ярости дракон. Он мерцал, превращаясь в разные виды. Иногда представал знакомым летающим змеем, с перьями на голове, как у Тиссена. Потом превращался в длинного восточного дракона с двумя парами коротких ног и длинными, свисающими по обе стороны пасти с острыми клыками, усами. В конце концов, существо превратилось в огромного западного дракона. Он встал на задние лапы, расправил крылья и раскрыл пасть, символизируя собой смерть и разрушение.
Ледяной холод сковал Сэма, заставляя душу спрятаться в пятках. Вернер еле ушёл от клацнувшей рядом с ним пасти, пробежал мимо толстого хвоста. Дракон резво развернулся и помчался за человеком.
Вопросы рождались с неимоверной скоростью. Казалось, тело Сэма неслось вперёд само, без участия сознания. Он, наконец-то умер? Перешёл за грань? Его судьба бегать от этого кошмара? Сколько это будет продолжаться? Вечность? Что он хочет на самом деле?
В бок ткнулось что-то острое. Через мгновение Сэм понял, что это окаменелый зуб. Понимание сбило его с ритма. И появились новые вопросы, на которые нужно найти ответы. Он отвечал на вопросы, которые задавала собака. То, что происходило сейчас с Вернером, не было реальностью, это была галлюцинация умирающего человека. Так может, не стоит никуда бежать?
Как только Сэм остановился и развернулся, дракон тут же настиг его и ударил лапой. Острые когти прошли по груди, причинив дикую боль. Сэм закричал, упал на камень. Ни в каком сне он никогда не ощущал такой боли. С другой стороны, кажется, на его теле не осталось ни одной царапины.
Лежа на спине, Сэм видел, как дракон вытянул к нему морду. Сэм попытался встать, чтобы продолжить побег, но ноги его не слушались. Но очень хотелось побыстрее сбежать. Джош наверняка чувствовал нечто подобное, когда на него напал Тиссен.
Сэм поднялся на колени. Ладонь, казалось, сама, вытащила из кармана окаменевший зуб. Другого оружия у Вернера не было. Как ножом, Сэм стал размахивать зубом, в тщетной попытке защититься.
— Давай, грязный червяк, — прохрипел Сэм. — Мне некуда больше бежать. Подходи, убей меня, если сможешь.
Дракон резко наклонил голову и напал. Из его пасти вырвался огненный факел и обхватил Сэма со всех сторон. Вернер чувствовал жар, он чувствовал давление, он вдыхал горячий воздух, но не чувствовал запаха гари, как тогда, в лесу Тир Таирнгир, когда огненным шаром по нему выстрелил Рори.
Останавливая порыв Сэма, дракон застыл перед ним, готовый к нападению, но на него не решаясь. С раскрытой пастью и развернутыми крыльями, он ждал. Сэм чуть опустил зуб.
— Какие-то проблемы? — прохрипел Вернер. — Сколько ни стараешься, не можешь причинить мне вреда?
В ответ он получил ещё один удар лапой. Три острых когтя прошли по груди. Вовремя среагировав, Сэм ударил по лапе окаменевшим зубом. Дракон резко отшатнулся назад, замахав крыльями, ветер от которых чуть не свалил Сэма с ног.
Дракон стал обходить его стороной. Он кружил вокруг Вернера, словно выискивая удобную позицию для очередной атаки. С каждой секундой дракон уменьшался в размерах, в конце концов, став не больше орла, чьи перья светились в лунном свете. Орёл продолжал кружить над Сэмом. Тонкие молнии обвивали птицу. Вот она устремилась к Вернеру, а потом, заложив крутой вираж, поднялась выше и унеслась прочь. Вскоре её стало не различить в тёмном звёздном небе. Сэм следил за ней, пока не потерял из виду.
Зуб, используемый в качестве оружия, стал тяжелым, и Сэм откинул его в сторону. Как только он сделал это, тут же обнаружил себя на площадке, названной Собакой Кругом Сновидений. Это что же получается? Все, что он только что пережил, было всего лишь его лихорадочной фантазией?
— Хорошее начало.
Сэм повернулся и увидел Собаку. Та сидела чуть в стороне и с интересом смотрела на Вернера. Он уселся неподалеку от Собаки. Если все это было бредом, то он ещё не закончился.
— Начало? — устало переспросил он. — Я думал, что это было предназначено для моей окончательной смерти.
— Все смертные когда-нибудь умирают, — Собака вновь исполнила жест, что можно принять за пожатие плечами. — Но тебе ещё рано в тот мир. Тебе ещё многое предстоит сделать. И ты уже на пути в реальный мир.
— Полагаю, всё это время ты будешь рядом со мной?
— Скажу только, что отныне мы не будем друг с другом незнакомы.
— Я рад этому.
Собака насмешливо посмотрела на Вернера.
— Думаю, ты должен познакомиться с моим кузеном. Он тебе понравится больше, чем я.
Сэм засмеялся. Собака, казалось, тоже засмеялась. Вернер подвинулся к ней, обнял. Собака прижалась к нему тёплым, пушистым телом. Сэм вдохнул знакомый запах. Сейчас он чувствовал себя спокойно. Почти так же, как до перевода в Сиэтл.
Ощущая в ладонях собачью шерсть и тепло, Сэм лёг на спину и меньше, чем через минуту, крепко заснул.