Неко Ногучи был собой доволен. Мало того, что информацию он приобрел без проблем, так еще оставил возможность проникать в тот же источник и в дальнейшем. Конечно, информация не по теме, за которую платит эльф, но все же из категории весьма ходкого товара. Однако не это было причиной его радости. Не стоит радоваться ожидаемому. А вот предстоящая продажа улова — совсем другое дело. Потому что она пройдет без посредника.
Когда Неко рассказал агенту Винта (к сожалению, не восхитительной Монике), что проник туда, где «все то же самое, только больше», участие в сделке самого Винта уменьшилось. Он организовал прямой выход на хакера-эльфа, который просил Неко продолжить поиски, не сомневаясь, что тот материал был приобретен у Бабушки. Хоть план и сработал, Неко немало удивился тому, что Винт так легко и быстро отошел в сторону. Видно, боязнь рассердить Бабушку весьма велик. Гнев Винта был бы таким же огромным, если бы он когда-нибудь узнал, что последние приобретения Неко получены напрямую, без подключения широких связей Бабушки. Не предмет для расследования, но никто в мире ничего не мог сделать без Бабушкиных связей, пусть даже не подозревая об этом. Но, хотя агенты разные, Винт не любил терять свой процент от сделок даже в этом случае.
Слишком легко, но Неко не волновался. Пусть Винт рассердится, если узнает, но вряд ли предпримет какие-то действия. Неко слишком хороший источник. Несколько выгодных, почти халявных сделок смогут немного успокоить посредника. Лишь бы, как тот любит выражаться, все шло, как по маслу. Бизнес есть бизнес, единственная вещь, которую Винт понимает лучше всего. Сейчас он не понимает, но поймет.
Неко небрежно перебросил флэшку из ладони в ладонь, осматривая толпу. Так много хороших маленьких служащих со всего мира суетятся бок о бок с уличными людьми и простыми рабочими. Неко слышал, в Анклаве так было не всегда. Наверняка, богатые и бедные обмениваются пóтом. Естественно на таких узких улицах. Старики рассказывали, что когда-то здесь ходили исключительно китайцы и лишь изредка иностранцы.
Такое представить трудно. Анклав стал поистине международным. Круглые китайские лица, гладкие японские, как у Неко, загорелые арабские, иногда темные африканские, да и просто чернокожие стали здесь естественными, определяя характер города. Как он мог когда-то принадлежать только китайцам?
Но не будем про историю, Неко наслаждался городом прямо сейчас. Говорят, если хоть половина населения Анклава выйдет на улицы, они задохнутся от близости друг к другу. Преувеличение, конечно, но интересный имидж для города, улицы которого запружены людьми, всегда в движении, плечом к плечу. Тысячи ушей, но никто не остается поблизости настолько долго, чтобы слышать, о чем говорят другие. Так много глаз, смотрящих куда угодно, только не на него. Неко любил это.
Защебетал уличный телеком, рядом с которым он стоял. Неко скользнул от стены в сторону и скрылся за щитом уединения. Он заранее заклеил глаз видеокамеры, чтобы вызывающий не видел его, пока не захочет сам Неко. Легким движением пальца он активировал связь. Экран остался черным, но Неко все же, сказал:
— Моши, моши.
— Рассказывай о своем деле, — ответил электронно искаженный голос. Осторожный, однако, этот эльф.
— Ты уже получил спецификацию при первом звонке. Вместе с условиями. Переводишь деньги, или я ищу другого покупателя? — это был блеф. Неко не знал никого, кто заинтересовался бы такой информацией. Безусловно, он мог кого-нибудь найти, но это потраченное время, за которое информация обязательно обесценится. Как всегда, для максимальной прибыли требуется быстрая сделка.
Поначалу Неко решил, что связь прервалась, но тут экран замерцал, в нем появились голова и плечи эльфа. Волосы короче, да и весь вид отличался от виртуального образа, который видел Неко, но заостренные уши, длинная, прямая линия носа и тонкая линия челюсти была знакома. Неко увидел и провод с коннектором, но он уходил выше, за пределы транслируемого изображения. Этот эльф слишком осторожный, но и смелости у него хоть отбавляй, раз решился на нарушение неписанного правила не модифицировать виртуальный образ при посещении Клуба. Неко решил проверить деликатность вопроса и оценить реакцию собеседника.
— Выглядишь немного по-другому, не как тот виртуальный образ. Маскировка?
— Раб моды, сам знаешь, — ответил эльф с показной беспечностью. Хотя при этом излучал ледяное спокойствие. — Ладно, я пересылаю платеж.
— Хорошо. Перезвони минут через десять, — сказал Неко и отключился, не дожидаясь ответа или протеста. Застать собеседника врасплох, один из способов продолжать контролировать ситуацию. Неко ненавидел все, что не мог контролировать.
Через десять минут после того, как Неко удостоверился, что деньги капнули на нужный счет, эльф позвонил снова.
— Ты доверчив, чувак, — сказал Неко.
— Не думаю, — эльф хитро улыбнулся, — что хакер типа меня не сможет восстановить средства, если твое предложение окажется туфтой. Воистину, я лучший.
Если эльф — член Клуба, играющий не по правилам, вероятно, так оно и есть. Неко решил перевести все деньги на магнитную карточку сразу, как только закончится разговор и связь прервется. А еще лучше, но это теперь в следующий раз, переводить деньги сразу.
— Готов к приему?
— Положительно.
— Смотри, чувак. Вставляю флэшку в порт и отправляю данные. Код три-семь. Как на счет, если ты останешься на связи и дашь мне знать, когда все скачается.
— Договорились.
— Ладно.
Это даст время, чтобы спрятать заработанное. Неко вставил флэшку и дал команду на передачу файлов, как обещал. Одновременно он ввел в щель кредитную карточку и приготовился сбросить на нее гонорар. Как только информация ушла, а деньги перешли на карточку, эльф снова заговорил.
— Получил все, код проверен. Свяжись со мной через двадцать четыре часа. Возможно, у меня для тебя еще найдется работа.
Хоть эльф и не видел его лица, Неко, все же, постарался скрыть удивление.
— Постараюсь. Бабки за информацию — мой стиль жизни. Только сделай одолжение, чувак. В следующий раз не меняй образ. Все эльфы похожи на нас, нормов. Без той шевелюры я тебя еле признал.
— О моей внешности не беспокойся. Ты получил деньги. Что тебе еще нужно?
— Чтобы делать дело? Денежные переводы, чувак. От тебя ко мне. Со всем моим уважением. Будь здоров, и мы с тобой в деле.
Связь оборвалась. Неко пожал плечами и улыбнулся пустому экрану. Не обязательно, чтобы тебе нравилось, как другие делают свое дело.
* * *
Урдил стоял в дверях и смотрел на лежащего хакера. С краю дивана, словно собравшаяся на похороны, стоит медицинская техника. Худоба эльфа вполне пригодна для австралийского эльфа, но это белый эльф, похоже, весьма истощенный. Но то бы ладно, он злоупотреблял имплантированными в тело разными штуками. Нормальный человек нашел бы такое извращение отвратительным. Хромированный штекер шнура воткнут в голову хакера, в то время как второй конец, пару раз извившись спиралью, исчез в артефакте, который Эстайос назвал планшетом «Фучи 7».
Хлопотала, поправляя капельницу, Тереза О’Коннор. Какая трата усилий и материалов. Прошло больше двенадцати часов, как хакер прикасался к клавиатуре планшета. Из того, что Урдил слышал о таких вещах, это не обязательно означает, что мозг хакера остался без контроля, что-то из высших функций в нем, все же оставалось. Субъективное путешествие через киберпространство по-прежнему требует манипулирования интерфейсами компьютерных устройств.
— Выключи машину, — приказал Урдил.
Рисунок
О’Коннор посмотрела на него испуганным взглядом.
— Нет, — сказала она с необыкновенной горячностью.
— Я не буду ждать. Есть вопросы, на которые он должен ответить, если в нем еще что-то осталось.
— Мозг Додгера жив, — голос Терезы выдал озабоченность. Возможно, она пытается убедить саму себя, показывая на неясные цифры и графики на мониторе, но для Урдила они ничего не значили. — Мозг функционирует на всех уровнях. Он все еще жив и все осознает. Он просто… потерялся.
— В киберсети?
— Думаю, да.
— Невозможно. Киберсеть — не истинная реальность. Либо он управляет ей, либо нет. Если да, то как только соединение разорвется, его сознание будет вынуждено вернуться в реальный мир. Если нет, то этот вопрос так же будет решен.
— Может быть. Не знаю. Его состояние ненормальное. Тета ритмы рассинхронизировались с нормальной деятельностью планшета. Если мы разорвем связь, он впадет в ступор.
— Я рискну.
— Черт возьми! Это не ваш риск!
— Макканеж мохан, я сделаю все сам, — Урдил шагнул в комнату. О’Коннор поднялась от дивана и встала между ним и хакером. Судя по оборонительной позиции, которую она приняла, Урдил понял, что правильно ее назвал, а боевая стойка, сказала, что в бою эльфийка намного уступает ему в искусстве карромелег.
— Лэверти не выступает против меня. Стоя у меня на дороге, ты рушишь связь милессаратиш, пачкая его честь, не получив ничего для себя. Ты падешь.
— Я не милессаратиш, так что можете оставить профессора в покое. Только вы и я. Я не позволю вам прикоснуться к Додгеру.
Ее вызывающее поведение раздражало.
— Отрицая связь с Лэверти, ты развязываешь мне руки. Из уважения к нему, я мог бы отступить, но не теперь, после твоего оскорбления. Ты не сможешь меня остановить. Разве что купишь ему немного времени, пожертвовав своей жизнью.
Урдил поднял руки и увидел в ее взгляде осознание, что она на самом деле столкнулась с превосходящим противником. К его удивлению, О’Коннор расслабилась и ее оборонительная стойка стала более естественной. Победа становится более сложной, но, несмотря на это, результат будет тот же. Урдил скользнул вперед, изучая ее реакцию. Но все получилось более сложно. О’Коннор тоже оценила противника и поняла, что умрет. И это привело ее в состояние затин: состояние замершего духа, предполагающего опасность и непредсказуемую реакцию. Урдил тоже сконцентрировался, пытаясь расслабиться и поймать свой затин. По лицу противника он понял, что войти в это состояние ему не удалось, поэтому он скользнул вперед еще на шаг, решив одолеть ее силой, заоблачным состоянием и мастерством.
Бой так и не начался.
— Что здесь происходит?
Урдил отошел на пару шагов, уходя из зоны контакта прежде, чем обернуться к вошедшему Эстайосу. О’Коннор тоже расслабилась, но ее дыхание осталось быстрым, ускоренным с помощью адреналина, впрыснувшегося в организм. Резкое прерывание нарушило зентин. Прямо сейчас Урдилу не придется применять никаких усилий, чтобы устранить ее с дороги. Но сначала он решил узнать, что принес Эстайос с встречи с учеными и технологами Лэверти.
— Какие новости, Эстайос?
Умышленно не обращая внимания на конфликт, им же и прерванный, Эстайос заговорил тоном, более подходящим в зале для брифингов.
— Новые данные были сравнены с последней партией информации теневика, полученной в Гонконге. Вероятность того, что операция ведется сразу в нескольких направлениях, составляет пятьдесят процентов. Если, как вы предположили, посредник, известный как Бабушка, агент Речнея, она наиболее активный его агент.
— Подробности, — нетерпеливо сказал Урдил.
— Одно из направлений ее деятельности представляет особый интерес, поскольку предполагает очень неприятные последствия.
— Не испытывай мое терпение, Эстайос.
Эстайос натянуто улыбнулся, что не было похоже на улыбку.
— Судите сами. Что общего у Хиросимы, Нагасаки, Триполи и Багдаде?
— Ты все еще не ясно выражаешься.
— Все эти города в разное время были подвергнуты атомной или ядерной бомбардировке.
— Но это официальная история, — вмешалась О’Коннор.
— Кроме того, — повернулся к ней Эстайос, — это тема исследований Бабушки и ее интерес распространяется на время после взрывов. А события после взрывов в истории освещены не так подробно.
— Ты предполагаешь, — понимающе кивнул Урдил, — что Речней стремиться понять потенциал такого оружия. Разумно предположить, что до середины прошлого века эти устройства не предназначались для ядерной войны. Такое оружие должно быть надежно спрятано. Предосторожность в исследовании потенциальной угрозы соответствует методу Речнея. Предполагая, что мы знаем об этом, обычное исследование не должно вызвать подозрений.
— Согласен. Если бы дело ограничилось историческом исследованием, основанным, скажем, на научном любопытстве, не было бы никакой опасности. Но мы обнаружили дополнительные файлы в хранилище данных, содержащих все места хранения готового ядерного оружия.
Небрежным взмахом руки Урдил отмахнулся от беспокойства Эстайоса.
— Речней, конечно, стремился бы к тому, чтобы узнать, где сейчас находится ядерное оружие. И понимаю, что гарантии их сохранности после Пробуждения должны быть адекватными, чтобы ни одна бомба не попала не в те руки.
Голубые глаза Эстайоса блеснули льдом на пренебрежительный жест Урдила, но он сдержал норов. Когда он заговорил, гнев едва прорывался в слов:
— Согласен на счет мест, где бомбы хранятся официально, но в хранилище файлов оказалась еще одна запись, вложенная глубже и лучше зашифрованная. Очень трудновскрываемый код.
— И ты боишься, что в ней закрыта какая-то страшная тайна?
— Да, — твердо заявил Эстайос. — Техники пытались вскрыть файл, но вытащить из него удалось не много. Когда они сломали код, выпустили некий вирус, который начал пожирать данные. Команда получила только отдельные биты и небольшие кусочки информации. Мы получили немного, но теперь знаем, что в списке Бабушки оказалось несколько объектов. И каждый из них находится недалеко от бывшего места хранения ядерного оружия или систем доставки.
— Предполагаешь, Речней все же ищет запасы ядерного оружия?
— Именно.
Урдил рассмотрел опасность такого исхода событий и решил, что она невообразимо велика. Он прекрасно знал, какие последствия играют небольшие совпадения в колдовстве. Теперь поймать Речнея можно, только остановив ядерную угрозу.
— А как в это вписывается Вернер?
Эстайос беспомощно пожал плечами.
— Мы еще не поняли, как, но какая-то связь, все же есть. Мы знаем, что он направился в Дэнвер.
— Скалистые Равнины, — прошептала О’Коннор.
— Или командный центр НОРАД в Шайенн Маунтин, или любое из дюжины возможных точек, где военные старых Соединенных Штатов играли в свои игры, — сказал Эстайос. — Для белого, типа него, Денвер лучшее место для работы с любой из этих точек.
— Не позорься, Эстайос, — сказала О’Коннор, — Вернер не работает на Бабушку или Речнея. Ты знаешь его. Он не такой.
— Мы также узнали, — Эстайос проигнорировал Терезу, — что Бабушка послала в Дэнвер двух агентов азиатов.
— Совпадение, — возразила О’Коннор.
Урдил кисло улыбнулся. Он знал точнее.
— Ты уверена, О’Коннор? Речней работает тонко, внедряет нити, а потом манипулирует ими, пока цель не попадет в паутину, из которой нет выхода. Вернер может уже быть в ловушке. Возможно, он начинал, как от себя, но со временем, через камень, попал под влияние Речнея. Вернер может и не знать, что несет камень агентам Речнея. Сейчас как никогда важно предотвратить попадание камня в его лапы. Меня почти убедили, что Вернер, украв камень, всего лишь лишил меня оружия. Но теперь начинаю видеть — мы можем потерять гораздо больше. Вернера необходимо во что бы то ни стало остановить.