Темнота обрушилась на Землю через пять минут после того, как Меннинг успел приземлиться и остановить самолет. Незадолго до полудня он увидел горбатую, покрытую лесом гору, которая и была его целью. Он кружил высоко над ней, разглядывал поляну на вершине с огромными стальными мачтами и длинными низкими зданиями лабораторий, принадлежащих Гилберту. Зная, что сама по себе поляна слишком мала для посадки, он развернул самолет и по большой спирали начал спускаться к узкому открытому полю у подножия горы. И почти сразу, как только остановил самолет, его окружила темнота.
Для Мэннинга она оказалась более ужасной, чем для большинства людей, потому что он оказался один, и ему казалось несомненным, что его настигла внезапная слепота. То самое впечатление, от которого в этот час страдали многие, но для Мэннинга более пугающе, ибо он, будучи в одиночестве, не имел никаких доказательств, чтобы опровергнуть предположение. На мгновение он чуть было не потерял голову, безумно бросаясь из стороны в сторону, ощупывая глаза. Но первый панический момент был недолгим. Овладев собой, обдумав вопрос, он начал кое-что понимать в истинной природе явления.
Вокруг воцарилась полная тишина, птичьи трели и крики внезапно смолкли, как только стало темно. Этот факт более-менее успокоил его относительно природы явления, но причина оставалась загадкой. Электрический фонарик, взятый из самолета, не дал ни единого проблеска света, как и спички. Мэннинг снова чуть было не запаниковал, но, к счастью, в голову пришло, что поразительное исчезновение света вокруг может быть результатом одного из экспериментов Гилберта. Эта мысль немного его приободрила, и он начал обдумывать ситуацию. Наконец, прихватив из самолета тяжелый автоматический пистолет, сунув его в карман плаща, он отправился сквозь непроницаемую тьму в сторону горы.
Где-то около двух часов вслепую пробирался через подлесок и болота, но, наконец, добрался до неровной, но твердой поверхности узкой дороги, ведущей вверх по склону горы. Немного отдохнув, он медленно пошел по ней, нащупывая путь. Вскоре дорога начала подниматься вдоль склона горы.
Несколько часов он медленно, но верно продвигался вперед, изматывая нервы, то и дело спотыкаясь о невидимые препятствия, часто останавливался отдохнуть. На одной из таких остановок подумалось, что уже должен был пройти больше половины пути к вершине. Разбив стекло ручных часов и ощупав стрелки, убедился, что настало далеко за семь вечера. Тишина и кромешная тьма вокруг оставались совершенно неизменными.
Когда Мэннинг поднялся, чтобы продолжить путь, сквозь тишину откуда-то сверху до ушей донесся слабый незнакомый звук. Он был похож на глубокую, ритмическую работу какой-то огромной машины. Бам-бам-бам… Звук доносился сквозь непроглядную тьму в виде ощущения шепчущего пульса. На мгновение разбавился металлическим лязгом. А потом снова все утихло, осталась только первоначальная пульсация: бам-бам…
Мэннинг на мгновение прислушался, чтобы лучше расслышать что-где, и в этот момент где-то спереди из темноты донесся звук приближающихся шагов. Мэннинг дернулся, под ногой хрустнула ветка.
Шаги тут же затихли. Было очевидно, что тот человек его услышал. Некоторое время стояла глубокая тишина, никто не шевелился. Тишина, нарушаемая только загадочным еле слышным звуком, идущим сверху. Бам-бам-бам…
Тишина и странный звук начали действовать Мэннингу на и без того напряженные нервы. Когда он больше не мог этого вынести, позвал хриплым голосом:
— Кто здесь?
***
Из окружающей темноты не донеслось никакого ответа, кроме вернувшегося слабого эха. А там и он умер, оставив только слабую пульсацию, идущую сверху. Мэннинг внимательно прислушивался, губы внезапно пересохли.
— Кто здесь? — снова хрипло позвал он. — Это ты, Гилберт? Это я, Мэннинг, Рэй Мэннинг.
Спереди послышалось удивленное восклицание, потом быстро приближающийся топот. Прежде, чем Мэннинг успел отпрянуть, на него из темноты налетел человек. Он схватил Мэннинга обеими руками и из него вырвался жадный поток слов:
— Мэннинг! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
— Гилберт! — с внезапным облегчением воскликнул Меннинг.
Гилберт приложил ладонь к его губам и торопливо прошептал:
— Не так громко, Рэй. Они нас услышат.
— Они? — тоже шепотом повторил сбитый с толку Мэннинг. — Кого ты имеешь в виду, Гилберт? И где Таунсенд?
— Таунсенд мертв, — почти безэмоционально произнес Гилберт. Мэннинг отшатнулся, но Гилберт продолжил: — И это моя вина. Полностью моя. Смерть Таунсенда, эта тьма, которую они обрушили на Землю, ад, который вот-вот разразится на Земле, все это моя вина. — Голос доктора был глубоким, полным отчаяния.
Мэннинг еле поборол изумление. Он уловил одно-единственное понятное слово.
— Тьма? Так в чем причина, Гилберт? Ты знаешь?
— Слушай, — скомандовал Гилберт и оба замолчали, прислушиваясь к тишине. С вершины доносился все тот же тихий, пульсирующий звук, постоянный и непрекращающийся. Бам-бам-бам… Снова раздался металлический скрежет, на этот раз громче и жестче. И снова умер, но пульсация и не думала прекращаться.
— То, что ты слышишь, — сказал Гилберт, — это работа машины, вызывающая темноту, затмившую любой свет. Думаю, по всей Земле.
Прежде, чем Мэннинг смог что-то сказать в ответ, доктор отвел его на обочину дороги, там оба присели на корточки. Разговаривали вполголоса, не имея возможности разглядеть лиц друг друга под темной пеленой, покрывшей весь окружающий мир.
***
— Это был лунный эксперимент, — сказал Гилберт. — Я пытался общаться с лунным народом. Думаю, ты об этом слышал. Ну, это было почти три недели назад, мы с Таунсендом усовершенствовали приемник и сконструировали передающий прибор. Сам понимаешь, наш аппарат способен передавать телевизионные изображения. С помощью радиоимпульсов он передавал наши изображения через пустоту на Луну, на приемное устройство лунного народа, в то время как наш приемник принимал их сигнал у нас. Глядя в экран нашего приемника, мы будто смотрели через окно в помещение, где стояла их установка, уже на Луне.
Первое, что привлекло наше внимание, были сами лунные люди. Лунные человечки. Они не такие, как мы. Они чрезвычайно разные, примерно того же роста, что и люди, их тела имеют примерно одинаковую форму, но, все же, они совершенно разные и внешне чудовищные. Пухлые тела, темные, с маслянистой кожей. Толстые круглые выступы, что служат руками и ногами, заканчиваются чем-то вроде плавника, а не кистью или ступней. Головы очень маленькие и круглые, покрыты такой же кожей, как и тела. И совсем нет носа и ушей, по крайней мере, их не видно. Рот представляет из себя узкую горизонтальную щель, а глаза такие крошечные, близко посажены друг к другу, без зрачков. И все же, несмотря на их нечеловеческую внешность, в знаниях и интеллекте эти существа превосходят людей. Мы так же обнаружили, что и наука неизмеримо превосходит нашу, точно так же, как их раса неизмеримо древнее нашей.
Как я уже сказал, наша связь была всего лишь визуальной и, глядя в стеклянный экран приемника, мы видели их принимающую станцию, как через окно. Казалось, она находится в большой темной комнате, освещалась шаром, подвешенным сверху. Он испускал слабый фиолетовый свет. За аппаратом сидело четверо лунных людей, через бездну космоса они пристально разглядывали нас.
Первым делом они попросили нас, как мы поняли после многократных повторений одних и тех же движений, затемнить нашу лабораторию. Поскольку дневной свет, льющийся из окна, почти ослеплял их более чувствительные глаза. Мы так и сделали, после чего начали, собственно, общаться.
Они показывали знаки, жесты, а мы отвечали так хорошо, как только могли. Поскольку мы с Таунсендом постоянно находились у аппарата, за несколько дней выучили их письменный язык. Они учили нас, показывали разные модели или картинки, а потом соответствующее написанное слово. Мы увлеклись и скоро наше первое отвращение к их нечеловеческому виду пропало. И в последующие дни мы многое о них узнали.
Как и ожидалось, они обитают в полом ядре Луны. Постепенное исчезновение воды и атмосферы на нашем спутнике вынудило их спуститься в его недра задолго до того, как на Земле появилась разумная жизнь. В пещерообразных недрах они умудрялись существовать, пополняя иссякающие запасы воздуха и воды искусственными средствами. И по мере того, как проходили века, сами лунные люди становились все более и более приспособленными к темноте внутри Луны. Для наших человеческих глаз это была бы полная темнота, но не для них. Человеческий глаз может воспринимать лишь некоторые из известных световых вибраций. Колебания между красным и фиолетовым он видит, но вот уже инфракрасные и ниже, или ультрафиолетовые и выше уже не воспринимает. Некоторые физические или химические устройства вроде тех, что сосредоточены вокруг явления флуоресценции, могут регистрировать эти высокие и низкие вибрации. Как-то было высказано предположение, что глаз кошки, например, может частично видеть в этих диапазонах.
С лунными людьми то же самое. Время, проведенное в темном ядре Луны постепенно изменило их глаза, причем так, что они научились принимать невидимые для нас световые вибрации. Таким образом, они могли легко видеть в темноте, которая для наших глаз абсолютно непроницаема.
Они заверили нас, что настолько сильно изменились там, в недрах Луны, что для них будет невозможно снова жить при солнечном свете. Солнечный свет убьет их, как убивает любое растение или животное, принесенное сюда из темной, лишенной света пещеры. Шар, испускающий фиолетовый свет в зале, где они сидели, по их словам, был создан специально для нас, чтобы мы могли видеть их, и это была самая большая яркость, которую они могли выдержать.
Так они веками и жили в недрах Луны. И веками пытались вступить в общение с обитателями других миров. Их наука позволила им посылать изображения в виде радиоимпульсов, которые легко и беспрепятственно проходят почти через любую твердую материю. Целую вечность они посылали нам сигналы, никогда не останавливаясь, но ответа долгое время не получали, пока, наконец, мы с Таусендом не перехватили их сигнал и не ответили на него.
А потом, после того, как мы пообщались несколько дней, они предложили нам потрясающий эксперимент, который возможно было провести только с нашей помощью.
Они сказали, что не только звуковые и световые вибрации могут быть преобразованы в радиоимпульсы, то же самое можно сделать и с материей. Звуковые волны, свет, радиоволны и сама материя — это всего лишь четыре различные вибрации в эфире, отличающиеся друг от друга только частотой вибрации. Радиоволны можно посылать на любое расстояние, почти через любое препятствие. Стоит только изменить частоту звуковых волн до тех пор, пока они не превратятся в радиоволны, а потом передать в эфир. Приемник принимает радиоволны и меняет частоту обратно в звуковые волны. Мы с Таусендом проделали эксперимент со световыми лучами на нашем аппарате. А потом лунные люди сказали, что такое можно проделать и с материей. По их словам, все, что необходимо — только увеличивать частоту колебаний материи до тех пор, пока она не станет ридиовибрацией, потом направить радиоволну через пространство к приемному устройству, которое способно поймать ее и снова снизить частоту, превратив обратно в материю. На самом деле это не сложнее, чем посылать звук или свет.
Они сказали, что знают, как это сделать и у них есть аппарат для передачи материи, готовый к работе. Нам, под их руководством, нужно было построить аппарат для приема материи, тогда один или двое смогли бы попасть сюда, преодолев пропасть от Луны до Земли в виде радиоимпульсов, принести с собой записи, книги, модели машин и все такое. Таким образом они смогли бы обучить нас своей развитой науке.
***
— Мы сразу согласились. Мало того, что научная сторона оказалась слишком привлекательной для сопротивления, так я еще и публично объявил о первых попытках общения и пообещал продемонстрировать эксперимент. Если бы я смог представить одного из лунных людей при демонстрации, никто не усомнился бы в моих утверждениях. В качестве возражения мне в голову пришла только одна вещь, и я спросил лунных людей о разнице в силе тяготения на Луне и Земле, думал, что при возросшей силе тяжести они у нас будут слишком тяжелыми для передвижения. Но они не обратили внимания на это препятствие, заявили, что им известен метод уменьшения веса до любой желаемой степени, подвергая себя воздействию силы, вызывающей изменения непосредственно в атомной структуре. Так что способны уменьшить вес перед прибытием на Землю и свободно у нас передвигаться. Так что мы с Таунсендом, под руководством лунных людей построили аппарат для приема материи.
Основная его часть представляла собой плоский диск из гладкого металла, около восьми футов в диаметре, который приводился в действие сложным электрическим устройством. Оно, кажется, использует электрические токи для понижения частоты принимаемых радиоимпульсов и превращения их обратно в материю. Но факт в том, что, хотя мы с Таунсендом и построили эту штуку своими руками, мы в ней почти ничего не поняли. Каждую секунду нашей работы над аппаратом через телеэкран за нами наблюдали лунные люди.
Наконец, аппарат был завершен и готов к испытанию. Лунные люди попросили нас полностью затемнить лабораторию, чтобы ни один лучик света в него не проникал. Мы пытались возражать, мол, тогда мы сами ничего не увидим и, поразмыслив над этим, они предложили выход — поделились с нами технологией изготовления очков весьма любопытного вида. Изготовленные в соответствии с рецептурой, которую они нам предоставили, в них мы могли бы видеть в темноте почти так же хорошо, как и они. Очки примерно повторяли структуру их глаз, и надев их, мы обнаружили, что можем довольно хорошо видеть в полной темноте. Все предметы вокруг нас, казалось, были залиты странным фиолетовым цветом. Очки были похожи на флюороскоп, через который можно четко видеть рентгеновские лучи и другие вибрации, невидимые невооруженным глазом.
В соответствии с их указаниями, я сделал очки для Таунсенда и себя. Сделал еще запасную пару. Потом мы дали им знать, что у нас все готово, и вчера рано утром запустили в действие устройство для приема материи. Лабораторию полностью затемнили, но все, что в ней находилось, предстало перед нами как бы под светом слабого фиолетового света. С диска донесся жужжащий звук. Мы ждали. Через несколько минут почувствовали ветерок, а потом на гладком диске вспыхнул свет и перед нами оказались пятеро лунных людей.
***
Они сошли с принимающего диска, подошли к нам. Их движения были тяжелыми и неуклюжими, но вовсе не волочащимися или подверженными влиянию большей силы тяжести. Но я заметил, они, кажется, задыхались от более плотной атмосферы.
Мы молча смотрели на них, они на нас. Я много раз видел их через экран аппарата и более менее привык к их странному виду, но сейчас, когда они оказались в нескольких футах от нас, во плоти, они были чудовищны. Еще я заметил, что каждый из них в руке-ласте держал короткий стержень из какого-то зеленого металла.
На мгновение в лаборатории воцарилась тишина. Мы смотрели друг на друга, а потом меня внезапно охватил страх. Странность происходящего поразила меня, как удар, я внезапно запаниковал и бросился к выходу. Увидел, как Таунсенд шагнул к прибывшим существам, услышал, как одно из них издало хриплый крик. Когда я добрался до двери, один из них поднял металлический стержень, из него вырвалась полоса белого огня, ударила в Таунсенда. Он исчез, совсем исчез. Там, где он стоял, осталось только небольшое облако густого белого пара, да и то быстро растворилось и исчезло.
Все это произошло быстро, я успел только руку на дверную ручку положить, а ближайший ко мне лунный человек уже направлял на меня жезл. Но он не успел, я распахнул дверь, внутрь хлынул горячий утренний солнечный свет, ударив прямо в него, но не в остальных. И тогда я понял, почему они были настолько осторожны, заставив нас затемнить лабораторию. Когда солнечный свет попал на него, он хрипло вскрикнул, скрючился, показалось даже, съежился, словно увядал, как живое растение, брошенное в печь.
Прежде, чем остальные смогли что-то предпринять, я выскочил за дверь и помчался через поляну к укрытию в лесу. Спрятался за большим деревом. Двое слуг-филиппинцев к тому времени услышали шум, вышли из дома на поляну, удивленно озирались. Я крикнул им, чтобы они возвращались, но, прежде чем они поняли меня и сообразили, что делать, из лаборатории вылетели огненные полосы и поразили их. Как и Таунсенд, они исчезли, густой белый дым на мгновение облаком завис над землей, отмечая место, где они стояли, а затем быстро растаял.
Потом дверь в лабораторию закрылась изнутри. Я знал, что существа, оставшиеся внутри, не осмелятся вслед за мной выйти на солнечный свет, поэтому целый день слонялся между зданиями, полубезумный от страха и ярости, прятался за деревьями. Но увидеть, что происходит в лаборатории не мог, дверь и оконные ставни оставались закрытыми. И еще я слышал скрежещущие звуки из лаборатории, низкие, ворчащие голоса.
Чем ближе приближался вечер, тем мне становилось страшнее. Прежде, чем солнце село, мне удалось проникнуть в дом с другой стороны и запастись едой. Еще я взял с кухни длинный мясницкий нож, заткнул его за пояс. Вооружившись таким образом, я прокрался обратно в укрытие за деревьями.
Я предполагал, что с наступлением темноты они решатся выйти из лаборатории и мне не хотелось этого пропустить. Я думал, единственное, что могу сделать — ждать шанс разбить устройство приема материи, которое мы для них построили. Я забрался на одно из больших деревьев, на развилку, устроился там, притаился, наблюдал и ждал.
***
— Когда наступила полная темнота, они вышли и двинулись по поляне. Было очевидно, что с помощью аппарата с Луны их прибыло еще больше, я насчитал около тридцати существ. И численность, казалось, постоянно пополнялась небольшими группами по два-три человека.
Они сразу же начали выносить из лаборатории странного вида инструменты. Принялись за работу на краю поляны напротив лаборатории, начали собирать сложную машину. Природа и детали этого устройства мне были ясны примерно так же, как эскимосу понятны детали радиоприемника. Но я всю ночь наблюдал, как они над ним работают. Большой и сложный на вид механизм вырисовывался все больше и больше. Как только появился первый намек на рассвет, они поспешили обратно в лабораторию. Но через час после восхода солнца шестеро снова отважились выйти. Одетые в странные одеяния вроде доспехов, с виду из металла, покрывающих все тело. Эти бронированные существа выходили прямо на солнечный свет и им было все равно, то есть стало ясно, что броня была разработана именно с этой целью.
Защищенные таким образом, они снова взялись за работу над машиной и все утро продолжали работать. Наконец, незадолго до полудня, дело, вроде бы, было закончено, потому что они накрыли его большим квадратным щитом из черного металла, принесенным из лаборатории по частям. Вышло, что внешне эта штука выглядит как квадратный черный куб, каждая сторона которого, по моим прикидкам, равняется пятнадцати футов, а на одной из сторон установили сложный распределительный щит, изобилующий кнопками и рычагами. В центре этой массы элементов управления находится один большой блестящий стержень.
Некоторое время назначение этой штуковины было для меня загадкой. Но, отступив немного и осмотрев ее, один из шестерых подошел к ней и начал манипулировать замысловатыми переключателями. Несколько мгновений он нажимал кнопки, поворачивал тумблеры, дергал рычаги управления, затем схватил блестящий стержень в центре и потянул к себе. Ему было тяжело, он не сразу справился.
Из машины сразу же донесся глубокий пульсирующий звук, его ритм ускорялся по мере того, как стержень выдвигался все дальше и дальше. А потом, внезапно, все вокруг разом исчезло и я оказался в полной темноте, а машина тем временем продолжала пульсировать на другой стороне поляны.
На несколько мгновений я остолбенел. А потом вспомнил об очках, которыми пользовался в темной лаборатории. Когда бежал из нее, свои оставил там, но в кармане у меня были запасные. Я вытащил их, надел. Трансформация была мгновенной. Все на поляне вокруг меня осветилось еле заметным фиолетовым светом, и я смог разглядеть, что со мной происходит.
***
— Шестеро лунных людей у машины сбросили доспехи, а остальные уже выходили из лаборатории. Тогда я и догадался о назначении аппарата. Это было устройство, заслоняющее весь свет, вроде солнечного, звездного или искусственного света, который мы видим, но оставляет неизменными высокочастотные ультрафиолетовые колебания, с помощью которых видят лунные люди, и с помощью которых мог видеть и я через очки. Возможно, противопоставляя световым вибрациям равную, но противоположную вибрацию, машина нейтрализовала свет и таким образом делала безопасным лунным людям под открытое небо. Мне было интересно, как далеко простирается мощь машины, как далеко простирается покров создаваемой ей тьмы. Думаю, оно распространяется на всю Землю.
После этого лунные люди снова принялись за работу на поляне. За исключением троих, вооруженных жезлами, которые охраняли нейтрализующую свет машину. Остальные таскали из лаборатории большие куски гладкого металла, разложили их на земле, начали соединять их вместе. Я знал, что эти куски были доставлены с Луны через принимающий вещество диск, но мне была интересна цель. Шли часы, а я сидел на своем посту на дереве, наблюдал и удивлялся. По мере того, как работа продолжалась, цель, наконец, стала мне ясна. Они строили на поляне большой металлический диск в сто футов диаметром, такое же устройство, как в лаборатории, принимающее вещество, только больше размером. И рядом с ним устанавливали похожее, но гораздо более крупное приводное устройство.
Тогда, наконец, я понял, каковы были их намерения. Понял, наконец, зло, которое мы с Таунсендом сотворили. Без сомнения, лунные люди веками жаждали Земли, потому что им было тесно в их пещерном мире. Они обладали способностью посылать себя в космос в виде радиоимпульсов, но без приемной станции на Земле эта сила была бесполезна. Поэтому они в течении многих веков тщетно подавали сигналы в сторону Земли, надеясь вступить с кем-нибудь в контакт и убедить его построить станцию приема материи. Попались мы с Таунсендом.
Мы сделали для них то, что было их целью на протяжении веков, дали им точку опоры на Земле. И сейчас они строят более крупный аппарат для приема материи, достаточно большой, чтобы позволить за короткое время доставить все свои орды с Луны на Землю. Я даже не сомневаюсь, что на Луне у них есть такого же размера передатчик.
Машина, заслонившая весь свет на Земле, была частью их плана, это ясно. Под покровом глубокой тьмы, которую она порождает, они, при желании, смогут распространиться по всей Земле и завоевать ее, ибо какое сопротивление могут оказать человеческие силы, дезорганизованные полным отсутствием света?
А когда они завоюют Землю, их намерением, без сомнения, будет всегда скрывать свет, поскольку они могут жить только во тьме. Наконец, мне все стало ясно, и я осознал разрушительный ужас, который выпустил на свободу.
Тогда я решил прекратить наблюдение, слез с дерева и начал спускаться по склону горы. Без оружия, даже без ножа, я ничего не могу сделать, но если бы только я мог получить помощь! Если бы только мог получить помощь…
И вот я услышал и нашел тебя, Мэннинг. Прислушайся, и сможешь услышать пульсацию их нейтрализующей машины, сможешь услышать, как они соединяют воедино последние части своего большого диска. Как только они его закончат, они переместятся с Луны на Землю, пройдут по ней, уничтожат человечество, это без сомнения, люди и так уже наверняка испуганы тьмой, и, таким образом, завоюют Землю. И это станет концом для нас. Человечество исчезнет навсегда, а лишенная света Земля будет слепо вращаться в небесах, управляемая хозяевами с Луны, от полюса до полюса!