Мне приснился кошмар. Один из тех снов, когда точно знаешь, что спишь, но не можешь проснуться, неважно, как сильно того хочешь. А я хотела. Очень-очень.
В центре всего Мефистофель, огромный и уродливый, топает вокруг, пытаясь уничтожить все и всех, кто мне дорог. Он схватил меня, и в этот раз я не сумела увернуться. Волей-неволей я смотрела, как он растаптывает моих родителей, собак и кошек, родственников одного за другим, потом принимается за друзей, коллег по работе, кого я знаю, после чего принимается за центаврийцев. Все разбито, разрушено, смято, сломано. Все выглядят окровавленными бумажными куклами.
Единственные, кто еще остался жив, были Мартини с Кристофером. Тогда Мефистофель поднес меня ко рту, и паразит перебрался в меня. Я почувствовала, как он расположился во мне, начал превращать во что-то более ужасное, чем даже сам Мефистофель. Но, при этом, внешне мое тело не менялось, я продолжала выглядеть, как раньше.
Мефистофель бросил меня на землю, но сам не умер и не исчез. Он стоял, призывая меня. Вооруженные Мартини с Кристофером направились в мою сторону. Они не стреляли. Я протянула руки, выхватила у них оружие и, сжав кулаки, превратила пистолеты в прах. Мефистофель рассмеялся.
Я схватила Мартини и Кристофера за шеи. Несмотря на то, что они выше меня, я с легкостью подняла их, отрывая от земли. Мефистофель засмеялся, начал хлопать в ладоши, словно наблюдал за смешной игрой.
Я сжимала ладони, медленно убивая Мартини и Кристофера.
Мартини смотрел на меня с грустью, не пытаясь остановить.
— Где же твоя сила, когда она нам так нужна? — удалось прохрипеть Кристоферу.
И тогда я сломала им обоим шеи, после чего Мефистофель сказал:
— Мы победили.
Рыдая, я проснулась. Почувствовала себя больной и не смогла вспомнить, ела ли хоть что-нибудь со вчерашнего утра, когда мир еще оставался нормальным. Прошло меньше суток, но я знала — все изменилось навсегда. Только резь в животе, и, хотя она мешала, я не придумала ничего больше, чем лежать в постели и не двигаться, утихомиривая боль.
Я уткнулась в подушку и закричала. Я слишком напугана, и, в ужасе, не хочу выбираться из кровати. Не знаю, где нахожусь, никого не вижу и, уверена, никого не увижу, даже если осмелюсь встать. Не хочу выглядеть беззащитной и открытой для медуз, нападающих на меня, чтобы превратить в то, во что хотел превратить Мефистофель. Захотелось, чтобы рядом оказались папа с мамой, успокоили меня, сказали, что все в порядке. Но они затерялись где-то в этом огромном комплексе, может быть, совсем рядом, а может, за несколько километров. А я сейчас выгляжу, как маленькая девочка, боящаяся темноты.
Показалось, кто-то стучится в дверь, но я рыдала, так что сложно сказать, так ли это на самом деле. Какая-то часть меня боится, что это монстр, может, сам Мефистофель, может, кто из его банды. Через пару секунд удалось убедить себя, что монстры стучаться не будут.
Пошатываясь, выползла из постели, покачнулась. Пока добиралась до двери, задела комод, потом стукнулась о стену. Я едва шла и никак не могла перестать реветь.
Прежде, чем добралась до двери, та открылась и в комнату ворвался Мартини. Он ничего не сказал, просто подхватил меня на руки. Я обняла его и зарыдала еще сильнее.
— Все хорошо, малышка, — тихо сказал он. — Я с тобой, все хорошо.
Попыталась рассказать ему, что произошло, но не смогла вымолвить ни слова. Мартини отнес меня обратно в спальню, сорвал с кровати одеяло, вернулся в гостиную, бормоча что-то утешительное, притащил оттуда шезлонг и вместе со мной, устроился в нем, накрывшись одеялом.
— Тебе не обязательно рассказывать мне все прямо сейчас, — тихо сказал он. — Я примерно представляю, что произошло.
— Это было ужасно, — я покачала головой.
— Знаю, я почувствовал, — он поцеловал меня в лоб. — Плачь, сколько нужно. Не спеши, — он опустил спинку шезлонга так, что теперь мы почти лежали.
Он гладил меня по голове и волосам, то и дело нежно целуя в лоб. Одет в стандартную пижаму, и рубашка оказалась мокрой, пропитавшись моими слезами.
— Я чувствую себя глупой, испуганной маленькой девочкой, — немного успокоившись, сквозь слезы, призналась я.
— Ты боишься и выглядишь маленькой девочкой, — усмехнулся Мартини. — Но глупой? Нет, не глупой. Нисколько.
— Это был сон, но все было так реально.
— Многие о таком мечтают. Завтра мы должны рассказать его Полу.
— У него такой особый навык? — так приятно поговорить хотя бы о Поле, а не о моем ночном кошмаре.
— Да, — Мартини снова поцеловал меня в лоб. — Так что, если не хочешь говорить о сне сейчас, я пойму.
Я глубоко вздохнула.
— Думаю, смогу понять его и без Пола, — и рассказала Мартини все, что запомнила, в том числе слова Кристофера перед тем, как я сломала ему шею.
Мартини молчал около минуты.
— И как ты это объясняешь?
— Хочешь сказать, я напугана сильнее, чем думаю?
— Да. Это не глупо, Китти. Это мудро. Это страшная штука, и мы с ней имеем дело. В мире много вещей, которых стоит бояться. Только идиоты или сумасшедшие не ведают страха ни перед чем, а ты не из таких.
— Думаю, что… — я затихла, попытавшись сформулировать чувства в словах. — Думаю, мое подсознание пытается меня о чем-то предупредить.
— Кажется довольно убедительным, — Мартини немного поерзал, устраиваясь поудобнее. — Не пойми меня неправильно, но не против, если я скину рубашку? Она вся мокрая.
— Действуй, — мне удалось усмехнуться.
Он выбрался из-под меня, стащил через голову рубашку. С помощью тусклого освещения из гостиной, проникающего сквозь открытую дверь, я увидела бугорки мышц. По всему телу. Мартини отбросил рубашку в сторону и, чуть меня приподняв, улегся подо мной.
Я скользнула меж его ног, положила голову на грудь, одной рукой обняв его за талию, а другую положив на плечо.
— Как хорошо, — прошептал он. — А сейчас почему бы тебе не рассказать, что ты думаешь о своем кошмаре?
Я прижалась плотнее. Почувствовала тепло и силу. Мартини заставил чувствовать себя в безопасности. Я вздохнула и поняла, что вот сейчас на самом деле отдыхаю. Мартини накинул на нас одеяло.
Я закрыла глаза, на этот раз не от того что хочется спать. Попыталась думать, но его сердцебиение оказалось усыпляющим и я снова, неволей, проваливалась в сон.
— Просто страшно, — наконец, сказала я. — Надоело.
— Ладно, малышка, тогда засыпай.
— Сколько сейчас времени?
— Около полуночи, — Джефф поцеловал меня в макушку. — У нас еще много времени.
— Да, — я тяжело вздохнула и дала усталости взять свое.