Я пошла по коридору. Сначала хотела отправиться в свою комнату, но потом подумала, что это будет слишком близко к Мартини, ведь он сможет прочувствовать весь тот гнев, что накопился у меня по отношению к Кристоферу. Не уверена, есть ли во всем этом комплексе место, достаточно далекое, чтобы не повредить Джеффу, но, по крайней мере, не собиралась отчитывать Кристофера прямо у головы Мартини.
Кристофер не спорил. Он следовал за мной по коридору прямиком к лифту. Как только мы зашли в кабинку, я еле удержалась, чтоб не стукнуть по кнопке закрытия дверей, и горжусь этим.
Как только створки закрылись, Кристофер нажал кнопку, отправившую кабинку на некий пятнадцатый уровень и поинтересовался:
— Почему ты потребовала, чтобы я ушел?
— Потому что ты пытался убить Джеффа.
— Вряд ли, — засмеялся Кристофер.
— Ага. Твои вопиющие насмешки и придирки, конечно же, не повлияли на него, не так ли? Но он эмпат и его блоки на нуле, — чуть не выкрикнула я прямо в лицо Кристофера. — Тебе, как никому другому, должно быть стыдно за такое. Ты знаешь, что с ним произошло, ты знаешь, что он ничем не защищен и из всех присутствующих ты первый должен был распознать признаки его усталости. Ты явился к моим родителям специально, чтобы они взбесились, когда появится Джефф. И тебе это удалось.
— Я зашел к ним без всякого злого умысла, — глаза Кристофера сверкнули. — В конце концов, я с тобой не настолько близок.
Последовал звонкий хлопок ладони по щеке. Сделала я это неосознанно. Просто влепила пощечину. Кристофер удивленно посмотрел на меня.
— Проклятье. Это не твое дело, даже если я пересплю с каждым мужиком в Аризоне и с каждым центаврийцем. И не родителей. Это мое дело. У нас мир катится в тартарары, сюда идет ужас, а все, что ты можешь — играться в игры.
Вернулись фирменные злобные взгляды Кристофера. Вспыхивали самым высшим баллом, я даже различила зеленый цвет, переходящий в синий.
— Я не играю в игры, — сквозь зубы процедил Кристофер. Он подвинулся ко мне так близко, что я еле сдержала желание боднуть его головой в челюсть.
— Тогда почему ты постоянно травишь и оскорбляешь меня? Лишь раз, в той пещере летучих мышей показался нормальным. И что ты делал, по-твоему, если не подначивал родителей на ненависть к Джеффу, когда он стал совсем никакой?
Мы почти доехали до пятнадцатого уровня, когда он ударил кулаком по кнопке «стоп». Я уже приготовилась кричать и визжать, но ведь рядом никого, кто услышит. Сжала кулаки, а Кристофер, видимо, решил, что я собираюсь наброситься на него и схватил меня за плечи.
— Слушай, принцесса, ты не имеешь ни малейшего представления, во что ввязываешься.
— Да ну? И ты обеспокоен тем, что Джефф разбил мне сердце?
— Перестань о нем говорить! — Кристофер встряхнул меня. — Это не из-за него, это совсем не из-за него!
Я почувствовала, как он дрожит, и не знала, от гнева или еще от чего. Впрочем, меня это не особо взволновало.
— Тогда, черт побери, из-за кого? — я попыталась вырваться, но не получилось. — Отпусти меня!
И увидела забавное выражение лица. Потом он подтащил меня поближе и впился поцелуем.
Я была так потрясена, что даже не поняла, что произошло. Творилось что-то не правильное. И тут я вспомнила, о чем говорил Райдер, и что твердила мама. Стали понятны постоянные препирательства между Кристофером и Мартини, вдруг подумалось, что, в каком-то смысле, мама права, а я, порой, и впрямь бываю глупой.
Губы Кристофера оказались требовательны, язык почти проник в мой рот. Какая-то эротическая ярость в сочетании со страстью. Сначала я пыталась вырываться, но он не позволил, а через несколько секунд поняла, что не очень-то и хочется, потому что было здорово.
Я начала расслабляться, Кристофер обнял меня, мои руки обвили его тело. Поцелуй становился все страстней, объятья все крепче. Одна рука Кристофера скользнула к затылку: он контролировал свои движения, заставляя поцелую продолжаться дольше и становиться глубже.
Где-то, на дне сознания, я вспомнила, что скоро мы все умрем, если не станем пошевеливаться. Попыталась прервать поцелуй, но Кристофер не отпускал. Попытки вырваться привели к тому, что мы чуть было не упали — пришлось прижаться к стене кабинки, чтобы удержаться на ногах.
Я оказалась зажата между стенкой и телом Кристофера. Разум заметался в поисках чего-нибудь, что поможет не отдаться страсти полностью, и тогда я подумала о Мартини и о его реакции на происходящее сейчас в лифте. Немного отрезвило.
Собрав всю волю, что осталась, и силу, мне, наконец, удалось разорвать поцелуй.
— Кристофер, отпусти меня.
Я не требовала, просила. С неровным дыханием.
— Я пытаюсь, но… не могу, — он смотрел на меня диким, почти неконтролируемым взглядом. — Глядя на тебя, не могу удержаться. Невозможно не хотеть тебя, — он снова впился поцелуем.
Это была той же силы эротическая страсть. Нужно смотреть правде в глаза. Теперь я точно убедилась, что выиграла премию «Шлюха месяца». К тому же, если через несколько часов предстоит умереть, я так и не узнаю, все ли центаврийцы мастера секса. А может, я просто в долгу перед учеными, исследующими межвидовую гармонию.
Маленькая часть меня, словно из имплантированной памяти, удивилась, было, выводу, но, когда Кристофер начал целовать меня в шею, я сразу забыла о беспокойстве.
Он пустил в ход все: губы, язык и даже зубы, был осторожен, не доводя до беспамятства, но достаточно, чтобы я тут же разомлела, и он мог проделывать со мной все, что захочет.
Пока он занимался исследованием моей шеи, я не могла сделать ничего, кроме как вздыхать и стонать. Кристофер же тем временем расстегнул и распахнул на мне рубашку — теперь между грудью и Кристофером остался только лифчик. Справиться с ним просто, не заняло и полсекунды.
Вдруг сознание дало хорошую затрещину, потребовав обратить внимание на происходящее. Не важно, произошло это от внедренных воспоминаний или мы с Кристофером просто захотели друг друга. Перевозбудившись, я вдруг поняла, что лично для меня имеет значение только то, как все это повлияет на Мартини.
Я постаралась отстраниться.
— Прекрати, сейчас же!
Упершись спиной о стену, я изо всех сил постаралась оттолкнуть Кристофера от себя. С места он не сдвинулся, только чуть пошатнулся.
— Что случилось, принцесса? Хочешь сказать, что ты не такая?
Он обхватил меня и прижал к своей груди. Может, центаврийцы и сильны, может, они и умеют бегать так, что не заметишь, но и маленькая женщина может бороться с сильным мужчиной, если знать, что делать.
Когда он назвал меня принцессой, я вспомнила, что тренировалась кунг-фу именно для таких вот ситуаций. Обхватила его торс ногами и стала отталкивать. Одновременно одной рукой ударила ему в шею, потом еще раз. Другой оперлась о его плечо, чтобы не упасть самой.
Голова Кристофера дернулась, он перестал меня прижимать к себе, но все еще не отпускал. Встав на ноги, я нанесла очередной удар. Кристофер отпустил меня, и мне удалось отскочить в сторону. Я попятилась, но в маленькой кабинке лифта некуда было бежать.
— Держись от меня подальше.
Хорошо бы найти где-нибудь здесь кнопку тревоги.
Ошеломленный, Кристофер стоял у противоположной стенки лифта.
— Что я сделал? — он виновато буркнул себе под нос, осматривая, что сотворил с моей грудью. Потер шею. Я кое-как закрыла грудь остатками лифчика. Он поднял взгляд, посмотрев мне в лицо: — Извини.
Сейчас он выглядел точь-в-точь как Мартини перед тем, как упал в обморок несколько минут назад. Опираясь спиной о стену, он скользнул вниз, уселся и обхватил руками голову.
Можно принять это за трюк, но уверена, что готова к любым неожиданностям, уверена, что успею заехать коленом ему в лицо, если что-то пойдет не так, поэтому подошла к нему и тронула за плечо. Кристофер дернулся, бросил на меня взгляд искоса:
— Я не знаю, почему я это сделал. Я хочу сказать, что не собирался даже говорить тебе хоть что-то, не говоря уже о…
Можно было бы поверить. К тому же его недавнее поведение подходит под только что появившуюся теорию. Я присела рядом с ним.
— Это все из-за моих воспоминаний, или что оно там на самом деле. Они и на Джеффа тоже влияют, — при упоминании имени Мартини Кристофер вздрогнул. — Джефф был уверен, что я его ненавижу, тогда как все с точностью до наоборот. Сейчас, наверное, произошло что-то подобное.
— Я никогда не занимаюсь любовью с теми, кого ненавижу, — отрезал Кристофер. Как же приятно это слышать — Кристофер излечивается.
Я воздержалась от упоминания о том, что только что произошло. Похоже, это Кристофера сильно опустошило. Не сказать, чтобы мне не понравилось. Понравилось. Но сейчас это не важно.
— Не знаю, что нашло на тебя, Кристофер. Возможно, он выделил феромоны похоти конкретно для тебя, как произошло с Джеффом, получившим от него чувство ненависти. Думаю, внедренные в меня воспоминания пытаются заставить тебя и Джеффа выйти из-под контроля. В конце концов, Мефистофель хочет, чтобы вы двое умерли.
— В этом есть смысл, — кивнул Кристофер и потер лоб. — Только, пожалуйста, не говори моему отцу.
— Я думала, ты больше обеспокоишься, не узнал бы об этом Джефф.
— Джефф узнает в ту же минуту, как увидит кого-нибудь из нас, — сказал Кристофер, поднялся и помог встать мне. — В остальном, желательно, чтобы все осталось между нами и не рассказывать руководителям о произошедшем.
Учитывая, что Кристофер и Мартини сами начальники, прозвучало смешно. Но я догадалась, что он имеет в виду.
— Не беспокойся, у меня нет никаких причин бежать жаловаться твоему отцу. Как правило, ты первый начинаешь жаловаться, особенно на Джеффа.
Кристофер ощерился фирменной улыбкой на три балла но, прежде, чем смог высказаться по этому поводу, я закрыла ему рот ладонью.
— Это была не я. Это был… он, я думаю, — Кристофер отвел в сторону мою ладонь, а я продолжила: — Пожалуйста, не сердись, невлюбчивый. Лучше помоги, пожалуйста.
Ухмылка медленно сползла с его лица. Кристофер поймал мою руку и нежно притянул меня к себе.
— Хорошо, — он погладил меня по спине, я положила голову ему на грудь. — На что это похоже?
— Не знаю. Я не знаю, что хочу сказать, пока он внутри меня, — из глаз, вне моего желания, брызнули слезы. — Это что-то эмоциональное. Сколько себя помню, ни разу так часто не плакала, — удалось сказать между всхлипываниями.
— Я хочу отвести тебя в госпиталь.
— Нет. У нас нет времени на обследования и если хоть кто-то решит остановить меня, мы все умрем. Он идет. Боюсь, он будет искать меня, и найдет, здесь, в центре вашей крепости. И в нем центаврийская кровь, а это означает, что он увидит ваше укрытие и сквозь маскировку.
Я могла говорить сквозь слезы. В такой момент это было странно.
— Все нормально, — Кристофер слегка встряхнул меня. Несколько секунд он молчал, пока я орошала слезами его рубашку. Узнай об этом тот, кто делает для центаврийцев одежду, он меня возненавидит. — Мы наверняка не знаем, может ли контролируемое сверхсущество видеть сквозь маскировку. Но, думаю, под нашим куполом мы в любом случае в безопасности, так что, надеюсь, что не могут. Сейчас же, похоже, это меньшая из наших забот.
И тут меня осенило. Появился вопрос, который я так и не выяснила.
— Что за способности у Йейтса? В смысле, когда его еще не выслали из вашего мира. В смысле, Джефф эмпат, ты управляешь изображениями. А у него?
— У нашего народа разные таланты. Но у Йейтса талант был необычным. Он сочетал и эмпатию и способность управлять видимой реальностью. Такое сочетание весьма редкое. И это было одной из причин, почему его выбрали Суверенным Понтификом.
Ситуация становится все интереснее и интереснее.
— Могут эмпаты заставить кого-то чувствовать свои эмоции?
— Нет. И даже у Джеффа так не получается. Эмпаты чувствуют чужие эмоции, но не способны манипулировать ими.
— Но ты с твоим талантом, можешь манипулировать видимой реальностью, так ведь? Можешь создать любой образ? — от такой догадки слезы моментально высохли. Двойная победа.
— Конечно, — Кристофер встал так, чтобы видеть мой взгляд. — Любое изображение. Могу создавать. На самом деле, это обычное молекулярное движение, — он на мгновение задумался и закончил: — Раньше я думал, что это было весело.
Буквально ответил на мой следующий вопрос.
— Можешь создать какую-нибудь картинку, только чтобы она не дотрагивалась до земли?
Он взглянул на меня как на странную девчонку.
— Не понимаю, чего ты хочешь. Чтобы что-то появилось и зависло в воздухе, что ли?
— Да, можешь сделать что-нибудь в воздухе? Здесь, например?
— Можно попробовать, — он пожал плечами, — если это имеет значение.
— Это важно.
Кристофер отодвинул меня к стене и сделал несколько движений руками по воздуху. Пока он занимался делом, я воспользовалась возможностью и застегнула свою рубашку. Пуговицы уцелели, попробуйте не назвать это чудом. Как только я заправила рубашку в юбку, увидела в воздухе мерцание.
Потребовалось некоторое время, но изображение, все же, появилось. Оно было слабым, но я различила свое шестнадцатилетнее, правда, постаревшее улыбающееся лицо. В волосах сверкает диадема.
Только это была не я. Это было так близко, что я видела некоторые отличия: не та одежда, совсем другая диадема, вздернутый кверху нос и много еще чего по мелочи.
— Кто это?
— Моя мама. Много-много лет назад.
Видимо из-за этого ко мне влекло Кристофера. Потому, что я похожа на его маму. Не знаю, стоит ли радоваться или, наоборот, огорчаться. Бросив взгляд на Кристофера, я обнаружила, что он выглядит грустно и даже скорбно. Ладно, сейчас не время для шуток. И не стоит, пожалуй, напоминать, что я похожа на нее. Поэтому сделала вполне отвлеченный комментарий:
— Выглядит счастливой.
— Тогда так и было.
— Сейчас нет?
— Она умерла, когда мне было десять, — картинка исчезла, и Кристофер повернулся ко мне. — Так что да, я могу создать картинку в воздухе. Хотя какой в этом смысл?
Я порадовалась, что он не стал развивать тему о своей матери. Почувствовала, что ему не нужны мои соболезнования и все такое. Хотя попозже стоит разузнать о ней подробнее.
— Интересно, если обладать способностями эмпата и уметь вот так создавать изображения, возможно ли создать воспоминания, а затем ими управлять?