Центаврийцы обладают различными способностями, называемых талантом. Для землян таланты удивительно впечатляющи. Не у каждого центаврийца есть талант, но тем, у кого есть, нужно учиться с ними обращаться. Эмпаты, визуалисты и трубадуры обычно мужчины. Научные и медицинские таланты и способности обычно достаются женщинам.
Читатели снов, такие, как Пол Гауэр, он же глава отдела подбора персонала, он же правая рука Понтифика, а еще двоюродный брат Джеффа, редки и могут быть как мужчинами и женщинами. Однако Чаки имел в виду именно Кристофера Уайта, самого сильного визуалиста на планете, так же, как Джефф — самый сильный эмпат. Эмпаты чувствуют эмоции, визуалисты манипулируют любым изображением, а еще узнают о человеке все, лишь прикоснувшись к фотографии. Объяснение Кристофера состоит в том, что фотографии и рисунки вместе с телом копируют душу и разум.
Из-за наркотиков, которыми Джеффа как-то одарила веселая группа мегаломаньяков, я еще ту операцию назвала «Операция Наркоман», эмпатические таланты Джеффа значительно расширились. Теперь он чувствует больше эмоций, расстояние увеличилось, и он умеет распознавать их значение. Еще он читает мои мысли. Пока только мои. О чем я знаю, он сам рассказал. Это означает, что вопросы со стороны Чаки имеют больший вес и, наверное, с его стороны, появляется больше подозрений.
— Понятия не имею. В смысле, они же не могут врать.
— Нет, — покачал головой Чаки. — Большинство не может. Понятно, что некоторые могут. Женщина, которая работала на контролируемое сверхсущество Йейтс-Мефистофель, несомненно, могла врать.
— Старая добрая Беверли. Я ее ухайдокала бейсбольной битой, — ах, воспоминания. Операция «Уродцы» сейчас как никогда кажется такой далекой.
— По голове. Да, твоя мама мне рассказала. Я хочу сказать, что она долгое время могла врать. И если у нее были сообщники, твоя мама их не нашла, а это значит, что они знают, как обманывать других центаврийцев и землян. Твой муж не подозревает, что любой центавриец может врать, основываясь на эмоциональных реакциях. Очевидно, он не прав.
— Не прав? — я учла это. — Я хочу сказать, что они отменно избегают прямых вопросов. И если бы никто не подошел к Беверли и не спросил: «Эй, ты ведь предатель?», у нее ни разу не возникло бы причины наврать.
— Возможно. Вот над этим нам и нужно поработать. Я могу кое-чего добавить, но твой муж сопротивляется.
— Думаешь, среди нас прячутся цетаврийцы-предатели?
— Да, — то, как он это сказал, уничтожило все вопросы. В школе у Чаки было прозвище «Заговорщик Чаки». Я его ненавидела, но оно прямо в точку. Я же предпочитаю называть его «Королем конспирации». Так было не только более позитивно, но и, как доказала моя новая жизнь среди центаврийцев, Чаки всегда нацелен на цель. Опыт подсказывает, что если он уверен, что прав, то и голос при этом звучит весьма уверенно. Это удручает.
— Я надеялась, что Беверли была всего лишь аномалией.
— Уверен, что так. С этого момента я хочу, чтобы ты искала центаврийцев, умеющих врать и при этом не предполагать, что таких нет по умолчанию.
— Без проблем, — я вздохнула. — Уверена, у меня найдется время, пока я буду в декретном отпуске.
— Нет, не найдется, — он засмеялся. — Ты будешь занята ребенком. Но я знаю, ты еще сможешь наблюдать и думать. Просто знай — по крайней мере, один центавриец сумел обмануть твоего мужа и его двоюродного брата, а если это смог сделать один, смогут и другие.
У меня сложилось впечатление, что Чаки еще не закончил, но это уже не имело значения, потому что нас прервал Уэйн.
— Извините, но у нас входящее из Лэнгли.
Чаки кивнул.
— Заблокируй несколько экранов, чтобы они и оставались свободны от их внимания?
— Коммандер? — Уэйн посмотрел на меня.
— Сделай, как он сказал, — Уэйн пожал плечами и вышел из комнаты. — Почему ты хочешь, чтобы они не видели несколько экранов?
— Мне нужна возможность поговорить с твоим мужем и Уайтом, если появится необходимость, — Чаки сжал челюсть.
— Тебе ведь не нравится тот, кто заявится, так?
— Я им тоже не нравлюсь, так что все справедливо, — Чаки продолжал стоять. Конечно, тут находится только кровать и, может, он и хочет сесть, но не хочет создавать впечатления, что у нас роман. С другой стороны, может, он просто хочет чувствовать, что до сих пор в силе.
— Они понимают, что мы здесь делаем?
— Да. У них есть все допуски безопасности высшего уровня, — Чаки этим явно не был доволен.
Главный экран ожил. На экране появилась комната, в которой обнаружились трое мужчин и одна женщина. Я их помню смутно— обмороки, как правило, стирают мелкие детали.
— Рейнольдс, — сказал один из них. Он сидел — они все сидят — но выглядит так, будто ростом с Чаки, хотя мускулатурой больше похож на Джеффа. В остальном довольно средний по внешности, с темными волосами и глазами. — Миссис Мартини.
— Коммандер Мартини, Купер, — отрезал Чаки, сверкнув взглядом. Я немного встревожилась. Чаки, как правило, трудно рассердить и труднее просчитать. То, что он только что сходу передал столько эмоций в сторону Купера — доказательство того, что он ненавидит этого парня.
— Мои извинения, — усмехнулся Купер. — Коммандер Мартини. Когда у вас наступает срок?
— Через пару недель. Тито не говорит конкретную дату, но чувствую, ребенок появится еще до января.
— Серьезно? Вы выглядите весьма готовой к этому событию, — Купер сказал эти слова тоном, которые, нужно полагать, должны быть дружеским, шутливым тоном и выражением лица. Только вот наше видеооборудование было на высоте, и я видела, что его улыбка так и не дошла до глаз. Решила проявить с Чаки солидарность и начать тоже ненавидеть этого парня.
— Спасибо.
Женщина закатила глаза. Старше, строго одета, с короткими волосами и очками в форме кошачьего глаза.
— Мужчины. Коммандер Мартини, поздравляю вас с наступающим счастливым событием. У меня не нашлось возможности поздравить вас на предыдущей встрече.
— Да, извините за нее. И спасибо, я с нетерпением жду этого.
Понятия не имею, кто эта женщина. Не чувствую себя вправе винить свою беременность, хотя каждый день доказывает, что я забываю имена, если только не чувствую реальной необходимости в том человеке. А с этой командой я точно не чувствую никакой необходимости.
— Это миссис Мэдлин Картрайт, — сказал Чаки. — Она наш связист с Пентагоном. Это Эстебан Канту, — кивнул он на довольно красивого мужчину-латиноса. — Глава нашего антитеррористического подразделения.
— Отчитывается перед мамой?
— Нет, — быстро, но с очаровательной улыбкой, сказал Канту. — Ваша мать контролирует совершенно отдельное агентство.
Так и есть. Мама, как я узнала в день знакомства с центаврийцами и при операции «Уродцы», работает действующим главой Б.О.П.Т. Никто ведь мне ничего не говорит до тех пор, пока не придется. Я об этом не знала до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать семь. Да я бы сказала, были опасения, что моя семья поделилась этим со мной, когда мне тридцать стукнет.
— Винсент Армстронг, — представился последний человек, едва махнув ладонью. — Глава подкомитета Сената по антиамериканской деятельности.
Он был старше и явно недавно ходил под персоной большей величины.
— Из какого вы штата? — спросила я.
— Флорида, — с очаровательной улыбкой ответил я.
Я изобразила ответную улыбку. Мой последний опыт общения с политиком из Флориды привел к тому, что в Джеффа впихнули наркотики, мы с ним чуть было не расстались и меня чуть не сбили машиной посреди аризонской пустыни. У меня не слишком много приятных воспоминаний о большей части операции «Наркоман», а худшие из них о Левентале Риде. Мне удалось не поинтересоваться, знал ли его Армстронг, потому что, естественно, знал. Вопросы типа: нравился ли он ему, был ли он близким ему другом и был ли сторонником Рида в вопросе превращения центаврийцев в военное подразделение, не стоит обсуждать перед Рождеством.
— Наше время ограничено, — сказал Чаки, избавляя меня от необходимости что-либо комментировать. — Пожалуйста, давайте все уладим, чтобы коммандер Мартини смогла отдохнуть и подготовиться к рождению ребенка.
Купер кивнул.
— Мы хотели бы знать, какой отряд «Центуриона» вы планируете задействовать для прикрытия, пока вы с вашим мужем находитесь в декретном отпуске, коммандер.
— Все остается на попечении оставшейся части Альфа-команды. За все будет отвечать коммандер Уайт.
Картрайт выглядел слегка обеспокоенно, но остальные трое выглядели довольными, особенно Купер. Картрайт открыла, было, рот, но Купер заговорил раньше.
— Отлично. Уверен, что ты не против, Рейнольдс?
— Уверен, — медленно произнес Чаки. — Но я верю, у миссис Картрайт появился какой-то вопрос?
Та кивнула.
— Я хотела бы знать о протоколах в случае чрезвычайной ситуации, коммандер Мартини.
— Определите чрезвычайную ситуацию. Мы имели дела со всеми их видами.
— Чрезвычайная ситуация, которая угрожает «Центуриону», такая, как кластерная активность сверхсуществ, например, как сейчас происходит в Париже.