— Ты это о чем? — в голосе Джеффа прозвучало напряжение.
Я могла бы соврать, но сил не было ни на что. Кроме того, теперь это затрагивает и нашего ребенка, так что, наверное, пришло время узнавать нужные подробности.
— Терри показала мне его. В памяти, которую ты еще при первой встрече имплантировал в меня.
— Ох, — напряжение из голоса пропало. — Что… что ты видела?
Я немного подумала, как ответить попроще и, в это же время, пыталась сосредоточиться на цветочках, надеясь, что он не увидит и не почувствует то, о чем я думаю. Я была почти уверена, что Терри показала мне свои последние минуты перед смертью, когда Джеффу и Кристоферу было по десять лет. Не думала, что Джефф справится с тем, чтобы снова увидеть и пережить этот момент, учитывая все те сложности, о которых мне так настойчиво рассказывали.
— Боже. Ты видела, как она умирает? — он схватил меня. — Малышка, извини.
Вот тебе и способность к многомыслию сразу после рождения ребенка. Ну да ладно, ничего страшного.
— Джефф, все в порядке. Она показала мне все это, чтобы я поняла, когда придет время. Так что я знаю, почему она запрограммировала тебя найти меня. По мне так неплохо вышло — похоже на то, словно я видела чей-то сон, — а еще помогло спасти положение во время операции «Уродцы», так что, на мой взгляд, больше, чем хорошо.
— Имплант все еще… в тебе?
Не тот разговор, на который я рассчитывала, чтобы приветствовать пополнение в семье, но, в сложившихся обстоятельствах, пришлось пойти на него и надеяться, что Джефф не испугается.
— Нет. Некоторое время во мне оставался какой-то след сознания Терри, но Эйс удалил его. Теперь эта частичка Терри часть коллективного сознания Эйса.
— Кристофер знает?
— Нет. И Ричард тоже. Пол знает, я, и, теперь, ты. И это все. И, я думаю, это все, кто должен знать. Не думаю, что Кристофер справится с этим, — я не была уверена, что и Джефф справится, а ведь Терри его любимая тетя, а не любимая мама.
— Нет, ты права. И права в том, что больше никому не рассказала.
— Сожалеешь, что узнал?
— Нет, — он обнял меня. — В каком-то смысле, сожалею, что ты раньше мне этого не сказала, но могу понять, почему, — он казался виноватым, как обычно, когда речь заходит про имплантированную память.
— Малыш, — я вздохнула, — тебе уже надо прекращать с этим твоим чувством вины. Глупо, особенно после того, сколько времени прошло. Ты же не сделал ничего плохого, — я теснее прижалась к нему. — Думаю, полученные преимущества многократно перевесили тот обморок при нашей первой встрече.
Джефф немного расслабился. Я заметила, что Джейми не реагирует на наш разговор. Спит. Зато мы о ней не забывали. Вообще, мой первый час в статусе матери, а у меня уже ощущение, что я терплю неудачу. Ясное такое понимание. Но, поскольку то были неотложные дела, решила составить список своих неудач в материнстве, чтобы сэкономить всем время и вернуться к насущным проблемам.
— Блоки, которые ты наложил на Джейми, по-настоящему сильные, так ведь?
— Да, — Джефф глубоко вздохнул. — Хочешь узнать о кубе?
— Да. И как блоки работают, и будут работать для Джейми. Но если это тебя слишком расстраивает, можно подождать, — хотя сон как срезало. Напряженные разговоры с мужем по какой-то причине сразу меня пробуждают.
— Нет, не расстраивает. Когда я родился и у меня… было много проблем, тетя Терри поняла, что кому-то придется найти способ защитить наших стильных эмпатов, кроме камер изоляции. Она думала, что способности будут проявляться раньше, и эмпатов будет становиться больше. Когда появился Кристофер и у него проявился сильный визуальный талант, такой же сильный, как у меня эмпатия, она поняла, что пришло время появляться более сильным эмпатам.
Учитывая, что большинство центаврийских талантов проявляются в подростковом возрасте, а таланты Джеффа и Кристофера проявились при рождении, Терри единственная, кто начал беспокоиться о потенциале более сильных и более ранних проявлений талантов и это казалось более странным, чем факт, что она сумела выяснить, что с этим делать. Мой опыт общения с центаврийцами показал, что большинство из них не любят раскачивать лодку или подвергать сомнению устоявшийся статус-кво или власть имущих, даже если они недовольны правилами, по которым живут. Так что Терри и Джефф скорее индивидуалисты в среде центаврийцев, а не законодатели моды.
— Смысл есть. Что она сделала?
— Создала программу, почти компьютерную, которую можно внедрить в чей-нибудь разум.
— Звучит довольно продвинуто.
— Думаю, ей помогли. Не знаю, кто, но она и сама хорошо разбиралась в науке и медицине, а еще была нашим главным дипломатом и сильнейшим эмпатом.
Женщины эмпаты большая редкость, поэтому Терри была необычной и в других отношениях, что не слишком удивляет.
— Но ты не знаешь, кто ей помогал.
— Не знаю. Она никогда не говорила, а я могу ошибаться. Никто и никогда не спрашивал у нас с Кристофером о кубе, так что, может быть, она сделала его в одиночку.
— Может, ей помог кто-то из центарийцев-старичков, — чуть подумав, сказала я. — Может, они умерли до того, как ты стал взрослым, чтобы их спросить.
— Вполне возможно, — он вздохнул. — Куб был системой переноса, мог передать в нас некую программу. Не знаю, не могу объяснить, как он работал. Мы вскрыли куб, посмотрели в него. Информация загрузилась в нас.
— Что случилось кубом?
Джефф молчал. Я чуть подвинулась, чтобы посмотреть на его лицо. Он смотрел на Джейми, а не на меня, но выражение лица было таким, какое я уже знала — он собирается соврать.
Само собой, Чаки уверенно думает, что есть несколько центарийцев, которые могут врать. Несмотря на это я, конечно же, замужем не за одним из таких.
— Джефф, это я. Посмотри на меня и скажи правду, потому что все, что ты сейчас собираешься сказать — полная выдумка, и я про это уже знаю.
Он снова вздохнул и посмотрел мне в глаза.
— Хорошо. Информацию запрограммировали специально для меня и Кристофера. Думаю, это каким-то образом связано с нашей ДНК. Информация поступила, мы потеряли сознание, а когда очнулись, куб исчез.
Интересно.
— Вы его искали?
— Конечно, мы его искали, — он посмотрел на меня, как на дурочку. — Только найти так и не смогли.
— Где вы были, когда это произошло? В посольстве, с Ричардом или родителями?
— С родителями.
— Ох.
— Ох?
Я вздохнула.
— Его нашел кто-то из твоей семьи, Джефф. И если этот кто-то не понял, что нашел, то решил выяснить, что за куб такой, потом. Ну а поскольку дело должно быть секретным, спорю, тот, кто нашел куб, точно знал, для чего он нужен и взял либо чтобы навсегда спрятать, либо использовать против своего народа.
— Не могу ничего сказать, — Джефф выглядел обеспокоенно.
Прежде, чем мы смогли обсудить новые обстоятельства, в дверь постучали, и в палату сунула голову мама.
— Котенок, Джефф, можно вас на минутку побеспокоить?
Странный голос. И выглядит странно.
— Конечно, мам, — сказала я и спросила, когда она вошла и закрыла дверь: — Что случилось?
Она посмотрела на меня, мол, с ума сошла, я же по твоей проблеме. Такие взгляды последние дни я часто вижу.
— Джефф, у вас тут все так уютно, но можно мне побыть с Китти наедине, пожалуйста?
— Конечно, — Джефф вскочил с кровати. — Я просто…
— Джефф, найти своих родителей, и спроси их, о чем мы говорили, — сказала я. — И проследи за их эмоциями. Будем надеяться, что его нашел кто-нибудь из них, но мне в любом случае нужно знать.
Он кивнул, чмокнул Джейми в голову, поцеловал меня в губы, крепко обнял маму и вышел из комнаты.
— Как дела? — мама подошла к кровати и села туда, где только что сидел Джефф.
— Хорошо. Немного устала. Грудное кормление довольно крутое занятие. О, да, и Джефф имплантировал ребенку блоки.
— Хорошо, хорошо, — мама погладила меня по волосам. А еще она выглядела какой-то рассеянной.
— Мам? Что происходит?
Она не смотрела на Джейми. Не спросила, как мы ее назвали. Ничего. Как будто ее выключили.
Она обняла меня своим уже легендарным медвежьим объятьем.
— Я думала, мы тебя потеряли навсегда.
Тут до меня дошло, что мама плачет. И испугалась. Раньше я была слишком занята, чтобы признать тот факт, что мои родители и родители Джеффа плакали, стоя тут, у кровати, но я восприняла это как часть общей неразберихи. Я не часто видела, как плачет мама. Она всегда заботится о проблемах, справляется с чрезвычайными ситуациями, поддерживает других людей, когда те в расстроенных чувствах.
— Мам, что не так? Папа в порядке?
— Ну, да, — она издала сдавленный смешок, — сейчас мы оба в порядке. Когда наш ребенок вернулся из страны мертвых.
— Я этого не помню.
— Ты была там. Ты упрямая. Мы видели. Кристофер был в истерике, когда пришел к нам, Альфреду и Люсинде. Не знаю, как ему удалось успокоить Джеффа, ведь он остался здесь, с тобой. Но, слава богу, у него получилось.
— Мам, — мне удалось обнять ее в ответ, — ты сейчас меня пугаешь. Я в порядке, расслабься.
— Я расслабляюсь, — она еще крепче обняла меня.
— Воздуха… нужен воздух… ослабь объятье.
Мама отпустила меня, но продолжала обнимать одной рукой.
— Ну, ты, конечно, уверена, что ничего плохого не случилось, — сухо сказала она.
— Так ничего и не было. Тито сказал, что все в порядке.
— Знаю. Это хорошо для вашей сексуальной жизни. Ну а я просто хотела сказать тебе, как благодарна, что ты все еще с нами, котенок, — она одной рукой покрепче прижала меня к себе и чмокнула в лоб. — Я так сильно тебя люблю и очень тобой горжусь. Я на самом деле думала уже, что никогда больше тебе этого не скажу.
Я решила не спорить по поводу, умирала я или нет. Глупо. Почти никогда не видела, чтобы мама была такой эмоциональной и, как вяло подсказала память, она бывает такой только когда люди, которых она любит больше всего, находятся в опасности, которую она не может предотвратить или защитить их.
— Я в порядке, мам. Ни тебя, ни папу надолго никогда не оставлю, обещаю.
— Хорошо, — она снова чмокнула меня в голову. — Я собираюсь ехать домой.
— Зачем? Ты же еще не видела ребенка.
Мама вздохнула.
— Мы с твоим отцом пошли было домой, когда… ты начала рожать. Он сейчас дома, рассматривает вещи, пытается побыть одни. Мы не пытались быть смелыми, не пытались поддерживать друг друга. Твой отец все еще там. Он не чувствует, что готов видеть тебя прямо сейчас и не сломаться, что может расстроить тебя и ребенка, не говоря уже о Джеффе.
Ух ты. У родителей бывают неудачи. Чувствую себя чрезвычайно виноватой без уважительной причины, но, тем не менее, виноватой.
— Мне очень жаль, мам. Не хотела расстраивать так ни тебя, ни папу.
— Котенок, — она снова сдавленно хохотнула, — в мире нет женщины, которая хотела бы умереть при родах. Такое бывает даже у самых здоровых и тех, кому оказывается лучшая медицинская помощь. Я просто благодарна, что бог вернул тебя всем нам.
Что-то проскочило в сказанном такое, что я поняла: на самом деле я должна помнить. Но ничего не появилось.
— Ну, я тоже. Не хочешь повидаться с бабушкой, пока здесь?
— Не сейчас, — она погладила Джейми по голове. — Я хочу вернуться домой и сказать твоему папе, что с тобой все в порядке. Я хочу, чтобы мы оба успокоились, а когда увидим тебя снова, стали бы теми родителями, к которым ты привыкла.
— Я за то, чтобы вы пришли в норму как можно быстрее, — сказала я.
— Тебе определенно кажется, что ты вернулась к нормальной жизни, — усмехнулась мама и снова обняла меня. — Люблю тебя, котенок. Постарайся расслабиться и наслаждайся новым этапом в своей жизни.
— Тем более что я здесь именно для этого.
— Да, — вздохнула мама. — И спасибо за доказательство, что я правильно сделала, оставив твоего отца дома, — мама выкрутила регулятор сарказма. До одиннадцати балов не дотянуло, даже близко не подошло, но ясно: еще немного и вполне может дотянуть. Как ни странно, это меня утешило больше, чем плач. Решила оставить духовные и психологические последствия на другой раз.
— Я люблю тебя, мам.
Снова медвежьи объятья, потом мама поднялась с кровати.
— Мы придем попозже, как только у вас найдется больше времени на семью.
Тут и Джефф вернулся. Не уверена, ждал он за дверью или просто так совпало. Он напоследок обнял маму и она ушла.
— Моя мама еще в шоке?
— Нет, — покачал он головой, — нормализуется, — он пригладил волосы. — Никогда не чувствовал ее такой расстроенной. Не то, чтобы не понимаю.
— Хватит уже разговоров о том, что я чуть не ушла на ту сторону и вернулась, и поэтому у всех так разгорелись эмоции. Что-нибудь узнал у своих родителей?
— Немного. Не уверен, но не думаю, что куб нашел кто-то из них.
— Почему не уверен?
Он пожал плечами и лег рядом со мной.
— Они, как и твои родители, расстроены тем, что произошло и так же, как твои родители, рады, что все закончилось хорошо. В Научном центре нет эмоций, которые в той или иной степени, не зашкаливали бы, — он внезапно стал выглядеть уставшим.
— Ты должен держать свои блоки поднятыми. Извини, не подумала, — последнее, чего хочу — так чтобы Джефф оказался в изоляции.
— Расслабься, малышка, — он чмокнул меня в макушку. — Я в порядке. Я всегда держу свои блоки поднятыми. Но именно поэтому не могу быть уверенным насчет родителей. Спрошу еще раз, когда станет поспокойней. Но я хочу, чтобы ты тоже оставалась спокойной.
— Знаю, что передаю свои эмоции всем вокруг.
— Ты только что родила нашу дочку. Я хочу, чтобы ты расслабилась и насладилась этим моментом.
Как по команде Джейми проснулась и издала несколько характерных детских звуков. Она не плакала, но я тут же поднесла ее к груди. Она принялась за дело.
— Итак, как все эти эмоции влияют на Джейми? Имплантированные там блоки или нет. Ты сказал, что она сильнее детей твоих сестер. Нам нужно начинать беспокоиться?
— Наверное. Но не сейчас. Сейчас нужно просто быть вместе.
Джефф наблюдал, как я кормлю ее грудью, как будто это самая захватывающая вещь, которую он когда-либо видел. Он обнял меня за плечи, чмокнул в макушку. Я чувствовала оба его сердца. Они стучали. Джейми накушалась, Джефф помог положить ее на другую сторону.
— Никогда не думал, что такое возможно, но они сейчас даже более впечатляющи, чем когда-либо прежде, — его голос звучал благоговейно.
— Это всего лишь пара грудей, Джефф, если на то пошло.
— Твоя грудь всегда была для меня чем-то большим, чем просто пара. Идеальная грудь — редкость. Их нужно ценить, беречь, наслаждаться и радоваться.
— Сохрани эту мысль. Думаю, через пару недель. Хочешь, можешь подержать ее.
Он тут же взял ребенка, положил ее себе на руку.
— Она такая крошечная в твоих руках. Не могу поверить, что она сделала мне такой огромный живот.
— В ней три килограмма и восемьсот грамм, — Джефф еле удержал смех. — Слава богу, появилась пораньше. Чуть позже и… — он закрыл глаза и начал выглядеть так, словно вот-вот у него начнется истерика. Джейми чуть срыгнула, Джефф передал ее мне.
— Нам нужно спать с ней?
— Нет, но все равно будем, — он поднял поручень с той стороны, где устроилась Джейми, и лег на кровать с другой стороны. Снова обнял меня, а я повернулась, чтобы головой опираться о его тело, чтобы он мог обнять меня и ребенка. Накрыл нас одеялом, которое чуть раньше принесла Эмили.
— Тебе удобно, малышка?
— Да. Приятно. Все оказалось не так ужасно, как я думала.
— Смотря как посмотреть, — дрожащим голосом сказал Джефф. — Но, раз ты так говоришь, значит, все хорошо.
Это противоречило всему, что он говорил раньше. Джефф хочет много детей и ни разу не заикнулся об обратном. Учитывая его реакцию, и мамину тоже, неважно, запомнила я что или нет, наверняка у меня появились реальные проблемы во время родов.
— Ты правда не помнишь? — удивленно спросил он.
— Нет. Не знаю. Может, оборудование было неисправно.
— Вряд ли. Единственный, кто все еще верил, что ты держишься, хоть и на волоске, был Джеймс. Слава богу. Он не позволил Тито отключить тебя от аппарата.
Волоске. Хм-м. Почему звучит знакомо? Не смогла вспомнить. Решила не заморачиваться.
— Ну, как угодно. У меня все хорошо, с ребенком все в порядке и, когда ты успокоишься, у тебя тоже все будет хорошо.
— Ты все еще жива, с тобой и Джейми все в порядке, так что со мной больше, чем просто хорошо.
— Тебе всегда больше, чем просто хорошо.
— Мне нравится, как ты думаешь, — засмеялся Джефф. — Даже после родов твой разум сосредоточен на определенном занятии.
Я прижалась к его груди и обняла ребенка. Она уже спала.
— Такой у меня дар.