Ребенок проснулся через несколько часов и на этот раз очень проголодался. Что хорошо. У меня больше не было груди — теперь у меня две торпеды, наполненные молоком.
Джефф был потрясающ. Он поменял подгузник, положил ребенка к моей груди, потом снова взял на руки, помог мне устроиться поудобнее, положил Джейми к другой груди, поднял, дал ей срыгнуть, проверил подгузник, положил в кровать. Большую часть всего этого он проделал на гипер-скорости, демонстрируя еще одну причину, почему центаврийцы такие превосходные партнеры.
— Итак, поговорим о блоках, — сказала я, когда он улегся рядом со мной. — Как они работают? И нужно ли Кристоферу что-нибудь ей добавить?
— Наверное. Точно не скажу, какие у нее таланты, но, судя по тому, что она выделывала в материнской утробе, эмпатия точно есть.
— Как все это работает? — снова спросила я. Никогда не дергала Джеффа по этому вопросу, но только потому, что знала, что нужно делать, чтобы о нем позаботиться. Очень не хочется вбивать огромную иглу шприца, наполненного адреналином, в сердце крошечного ребенка без крайней необходимости. Поэтому профилактика кажется разумным делом.
— Не знаю, как объяснить, но попробую. То, что я поставил, я… просто переставил некоторые вещи у нее в мозгу. Немного. Когда она станет старше, ей понадобятся имплантированные блоки уже с медицинской точки зрения, и нужно будет регулярно делать инъекции сыворотки, которые используют все эмпаты, чтобы контролировать талант. Визуалисты в этом нуждаются меньше, но если она сильна, как другие женщины-гибриды, думаю, ей они понадобятся в любом случае. Для визуалистов импланты инъекции немного отличаются, но процесс тот же. Когда мы становимся старше, мы учимся управляться имплантами и блоками в нашем сознании самостоятельно. Сыворотка позволяет нам это делать.
— Значит, ты и остальные будете копаться в мозгу нашей дочери? И это никому не кажется неважнецкой идеей?
— Это похоже на те импланты, которые мы используем для манипулирования газами этой планеты, и все происходит совсем не так, как ты себе это представляешь, — терпеливо сказал он. — Мы делаем это веками. Метод работает. Никто не умер от имплантов или инъекций. А вот без них можно умереть. У тебя ведь раньше с ними не было никаких проблем.
— Не раздражайся. Просто я хочу быть уверенной, что мы не сделаем ничего такого, что повредит ребенку.
Джефф раздраженно фыркнул. Я посмотрела на него и получила в ответ неодобрительный взгляд.
— Я не собираюсь делать ничего, что причинит нашему ребенку боль. Блоки защитят ее. Она не сможет чувствовать никаких других эмоций, кроме как своих.
— А мои? Или твои?
Джефф говорил, что я в открытую излучаю свои эмоции, а когда его блоки рушатся, нужно думать, он излучает свои.
— Насколько могу судить, она не почувствует ни одного из нас. Если только ей не будет угрожать смертельная опасность.
— В общем или от нас?
И получила в ответ очередной неодобрительный взгляд.
— Ей лучше не подвергаться смертельной опасности от кого-то из нас. Но, если человек, чьи эмоции она заблокировала, станет для нее опасен, она почувствует их.
— Как?
— У меня не получится объяснить такое не эмпату. Эта штука работает, вот и все, что я могу тебе сказать.
Или, как минимум, все, что хочет сказать. Похоже, у меня появился еще один вопрос, более важный.
— И, — продолжил Джефф, — потому как я тебя знаю, ответ на следующий твой вопрос, который ты хочешь задать, будет такой: когда ей нужно будет уединяться в изоляторе, я буду ходить туда вместе с ней, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы понять, что это такое.
— Не то, чтобы я возражала против, но если два эмпата находятся в изоляции вместе, разве это не означает, что кто-то из них на самом деле не изолирован?
— Так бы и было, будь я нормальным эмпатом. Так ведь нет же… — Джефф выглядел расстроенным, оскорбленным и немного обиженным.
— Я знаю, что ты суперэмпат. Просто хочу быть уверенной, что…
— Чтобы не делать ей адреналиновый укол? — закончил он за меня. — Знаю. Не хочу делать с ней такого, надеюсь, и не придется, — Джефф провел ладонью по волосам. — Почему мы ссоримся? В смысле, на самом деле, почему? И почему сейчас?
Я задумалась.
— Гормоны?
— Согласен. Слушай, может, отдохнем, пока ребенку не нужно будет снова поесть? От этого разговора я устал почти так же, как когда думал, что навсегда потерял тебя.
— Прости, — я не хотела его расстраивать.
— Больше никаких извинений, — вздохнул Джефф. — Никакого стресса, — он обнял меня. — Давай расслабимся и будем наслаждаться тем, что мы здесь, все вместе.
— С удовольствием, — я придвинулась к нему поближе, обняла Джейми, пока Джефф обнимал нас обоих, закрыла глаза и снова заснула.
Я рада, что Джефф заставил меня заткнуться и отдохнуть, потому что через несколько часов мы снова проснулись, чтобы поесть, сделать отрыжку и поменять подгузник. Я начала бояться того момента, когда Джеффу придется вернуться на службу.
Третий раз потренировались где-то после полудня. Точно сказать не могу. Услышала стук в дверь. Джефф пошел открывать. К нам в гости зашла Эми.
— Китти, как ты?
Как только она увидела ребенка, тут же счастливо взвизгнула. Не помню, когда последний раз Эми так взвизгивала, но, опять же, не помню ее среди детей.
Она бросилась вперед и обняла меня.
— Кристофер сказал, что у тебя было ужасное время. Извини, что отняла у тебя Джеффа, когда он был тебе так нужен.
— Все нормально. У меня все хорошо, — одной рукой я обняла ее.
Эми отступила и критическим взглядом осмотрела нас с Джеффом.
— Точно. Джефф, не хочешь принять душ, а я как раз поохраняю Китти?
Джефф выглядел так, словно собрался спорить. А еще выглядел так, что вот-вот рухнет.
— Джефф, давай. Кто-то из нас должен использовать такую возможность и сейчас это точно не я.
Он немного поколебался, наконец, кивнул.
— Ладно, малышка. Я вернусь в мгновение ока.
Чмокнул Джейми в голову, меня в губы, да так, что я тут же вспомнила, что хотела спросить у Тито о том моменте, когда нам снова разрешат заняться сексом. Улыбнувшись, Джефф отстранился.
— Мне в самом деле нравится твой ход мыслей. Сейчас вернусь, малышка.
Джефф ушел, а Эми расслабилась. Интересно. Я внимательно посмотрела на нее. Она выглядела почти так же, как тогда, в Париже, когда я ее видела последний раз — чуть выше меня, стройная, длинные каштановые волосы, зеленые глаза, прекрасная кожа. Выглядит так, как вы и ожидаете увидеть кого-нибудь из тех, у кого много денег, но кто при этом еще и честен — уравновешено, уверено, счастливо. Ну, глядя на меня и ребенка, она была счастлива. В тот момент, когда она отвернулась, я увидела страх и беспокойство.
— Не хочешь рассказать, что происходит? Джефф сказал, прошлой ночью ты была сама не своя. Но меня не проведешь. Ты не хочешь говорить ему и Кристоферу, что случилось.
Она кивнула и подвинула стул ближе к кровати.
— У меня так много проблем.
— Двадцать человек, пытающихся тебя убить, обычно означают проблемы, да.
Она кивнула, но ничего не сказала.
— Эймс, сейчас ты рядом со мной и моим ребенком. Мои родители еще не видели ее, кстати, — в конце концов, вчерашний мамин визит вряд ли можно отнести в категорию «смотрин ребенка». — Сделай так, чтобы нытье, которое я сейчас услышу и которое останется со мной до конца жизни, того стоило. Поделись новостями.
— Я обнаружила правительственный заговор.