Следующие два дня были заполнены новыми родительскими обязанностями, исследованиями и врачебными проверками. У нас все еще не было люльки, в основном потому, что все передвижения были ограничены Научным центром, поместьем Мартини или другими центаврийскими базами.
Мы с Джеффом все еще приспосабливались к требованиям заботы о ком-то еще, кроме друг друга. Это довольно впечатляюще, тем более что Джейми оказалась удивительно хорошим ребенком, по крайней мере, если верить замечаниям всех тех, у кого были свои дети. Я, само собой, не возражала. Пока что, хоть все ее чувствовала себя уставшей и не подготовленной, все шло гладко.
Нас постоянно кто-то навещал. Вся семья совершила паломничество в мою больничную палату. К счастью, большинство не знало, что я умудрилась умереть и воскреснуть, чему я невероятно рада. Джеффа очень огорчило, когда я сказала, что не помню этого. Кроме того, в большинстве таких визитов с нами были мои родители, и я не хотела рискнуть увидеть, как кто-нибудь из них плачет, особенно мама.
В дополнение ко всем друзьям и родственникам, показалось, что к нам в гости заходили и те, кого я когда-либо хоть раз встретила в коридорах Научного центра. Мы повидались с сестрами Джеффа и некоторыми старшими детьми, всеми, кто временно заключен в поместье Мартини, но все равно как-то вырвались посмотреть на ребенка. Понятия не имею, где находятся зятья Джеффа, но счастлива, что хоть они не приходили — это значит, на смотрины ребенка пришло гораздо меньше людей и гораздо меньше людей задавали мне невероятно личные вопросы. Я забеспокоилась о том, что Джейми вдруг заболеет всеми болезнями, известными миру, но Тито с Камиллой на этот счет особо не волновались. Ни одна из других красавиц тоже не волновалась, поэтому я попыталась на этот счет тоже расслабиться.
Довольно обидным стало то, что Дипломатический корпус тоже захотел взглянуть на нашего ребенка. Я не фанат ни одного из них, а главную дипломатическую пару, Роберта и Барбару Колман, и вовсе страстно презирала. К счастью, Джефф категорически отказал им в доступе ко мне с Джейми. Когда те начали протестовать, дойдя до понтифика, вмешался Чаки и от имени ЦРУ заявил, что они не увидят моего ребенка до тех пор, пока я не захочу, что, наверняка, никогда не случится.
Они продолжали жаловаться, даже когда Чаки отправил их обратно в центаврийское посольство с пожеланием оставаться там «для своей же безопасности». Учитывая, какими противниками межвидовых браков они были, желание увидеть Джейми было странным, и приводило в бешенство, поскольку я ни на секунду не верила, что хоть кто-то из них за последнюю неделю изменил свои взгляды. Не знаю, что это была у них за игра, но уверена, какая-то была. Тем не менее, не хочу даже близко к ним подходить, узнавать, что это было, поэтому отложила проблему на потом. У меня много других вещей, занимающих внимание, включая смену подгузников, которые понемногу поднимались выше в списке «Наименее любимых маминых занятий».
Наконец-то, смогли вернуться в Логово и отгородиться от всего этого безумия. Конечно, не так, как хотелось бы, совсем, ведь у нас самый разгар операции. Никто из нас точно не знал, в чем дело, и это затрудняло продвижение куда бы то ни было.
Между визитами и защитой от Дипломатического корпуса Джефф с Чаки проводили много времени, допрашивая Эми. А потом мы втроем сидели в Логове и спорили о результатах.
— Слушайте, я не могу уловить от нее ничего, кроме растерянности, страха и зависти, — Джефф не рычал, но знаю, что очень этого хочет. — Раз она не может меня блокировать, значит, ее используют, а не делают частью проблемы.
— Растерянность и страх я понимаю, но причем здесь зависть?
— Она завидует тебе, — вздохнул Джефф. — И Шейле. Но, в основном, тебе.
— Мне? Э-э, а почему?
— Ты счастлива в браке, — он пожал плечами, — только что родила ребенка, у тебя захватывающая карьера и интересная жизнь.
— У нее самой была захватывающая карьера и интересная жизнь.
— Но без мужа и ребенка. Шейла замужем уже больше семи лет, у нее четверо детей, ты вышла замуж, и у тебя появился ребенок. У Брайана тоже все складывается. Время идет и Эми проигрывает гонку, — задумчиво проговорил Чаки. — Но значит ли это, что она будет работать против Китти?
— Не думаю, что она работает против кого-либо, — покачал головой Джефф. — Я хотел бы, чтобы вы нашли агента, который, якобы, помогал ей.
— Я бы тоже хотел, — покачал головой Чаки. — Понятия не имею, кто бы это мог быть.
— Должно быть, он участвовал в секретной операции, — заметила я. — Номер-то сработал.
— Да, и он привел к таксофону, которым воспользовалась Эми. Но многие оперативники знают этот номер. Он старый, но все еще активный, — Чаки вовсе не выглядел и не казался слишком взволнованным, но взгляд его говорил иначе.
— Сколько он используется? — спросил Джефф.
— Пять лет. И да, мы проверили файлы ушедших в отставку. Эми до сих пор разглядывает портреты сотрудников, работающих по всему миру, но пока никого не узнала. Позвольте упомянуть, что из-под нашего контроля в ближайшее время она не выйдет, если вообще когда-нибудь выйдет. Она сама по себе уже серьезное нарушение безопасности, даже если всюду невиновна, не говоря уже о том, что глубоко вовлечена во всю эту историю.
— Не буду спорить, — я обнимала ребенка и пыталась придумать что-нибудь, что не связано с материнством. — Эми думала, что он бизнесмен.
— Предполагается, что на полевых агентах и тайных оперативниках не должно быть надписей: «Привет, я Билл и я из ЦРУ», знаешь ли, — Чаки выкрутил ручку сарказма на полную.
— Что, серьезно? Ух ты, каждый день узнаю что-то новое, — я тоже могу выкручивать ручку сарказма на полную.
— Как приятно хоть и редко, наблюдать, как вы двое ссоритесь, — вздохнул Джефф, — но, может, сосредоточимся на деле?
— Думаю, да. У нас в наличии еще одно дело, — оба посмотрели на меня. — Роналду Ал Деджал. Мы согласны, что он сын Йейтса, о котором мы не знали?
— Твоя мама с этим согласна, — кивнул Чаки. — Хоть Йейтс и находился годами под наблюдением, но мог заделать потомство любому количеству женщин.
— Неужели мы такие счастливчики? Значит, их может быть больше?
— Без понятия. Я бы сказал, это дело как раз для «Центуриона», но не могу попрекать никого из вас за то, что вы не следуете земной стороне дел.
Я глянула на Джейми. Она что-то мурлыкала и хваталась за мои волосы.
— Но любой из его детей не был бы землянином. Это был бы или гибрид или полноценный центавриец.