По сравнению с тихой лабораторией, уровни для экипажа сотрясал хаос света и шума. Эрелай шла по переполненным коридорам впереди, а иногда между двух человек Мэйнарда. На ней не было никаких оков. Ничто не говорило о том, что она пленница. Тем не менее, Эрелай чувствовала взгляды техников и суб-офицеров. Их любопытство было очевидным, а вместе с ним расплывчатый оттенок завистливого страха. Словно быть на стороне Тристик, проникнуться ее секретами пропитало Эрелай каким-то особым качеством. Если бы они только знали. Она усмехнулась их любопытству и покачала головой.
Мэйнард нахмурился. Но он до сих пор боялся. В нем больше не было позерства.
— Ты разочаровала меня, моя любовь, — сказал он. — Тебе больше не будет от меня никакой поддержки.
— Стоит за это поблагодарить Мири, — пробормотала на высоком евгенике Эрелай. Голова гудела от боли, но она держалась, ухватившись за единственную яркую ниточку четкости сознания, что пришла к ней в мучительной тишине камеры. В ней есть спасение. Она должна использовать ее каким-то образом. Но как?
Они вошли в уже знакомую комнату Тристик с исчезающим в высоком полумраке потолком. Мейдард отступил в тень, обнимающую стену. Эрелай догадалась, что он будет стоять там, с больным увлечением наблюдая за происходящим.
— Ты хранишь от меня секреты, леди Эрелай, — сказала Тристик, выбираясь с троноподобного кресла. Злая королева решила провести суд над ребенком в своем темном логове, угрожающая и всемогущая. Она любила использовать этот титул, и говорила его часто, напоминая, кем раньше была Эрелай. Напоминание о тепле и безопасности, в мире, в который она никогда не сможет вернуть.
Эрелай опустила голову и посмотрела в дальний темный угол, попытавшись прикинуть, сколько до него шагов. Она почувствовала, как уходит напряжение, отпускает нее. Комната становилась такой далекой.
Жгучая пощечина вернула ее в реальность. Она увидела размытое пятно на месте Тристик, приблизившееся к ней и почувствовала вкус крови на зубах.
— Ты до сих пор жива, потому что я так хочу, глупое дитя. Я могла бы напоминать тебе об этом постоянно. Я показала тебе милость. Для твоего брата.
— Милость. Что вы знаете о милости? — прохрипела Эрелай. — Вы не можете тронуть Джонвелиша. Я это сейчас понимаю. Даже у вас есть пределы. Я знаю, что я… видела.
— Как это? — склонила набок голову Тристик. Ее глубокий карий взгляд метнулся в сторону, где в тени прятался Мейнард.
Где-то там, в темноте, что-то нервно вздрогнуло.
— Дефенсор, позвольте мне объяснить, — откашлялся Мейнард.
— Вы свободны, лейтенант, — говоря эти слова, Тристик наблюдала за Эрелай. — С вами я поговорю позже. Можете в этом не сомневаться.
Эрелай услышала эхо поспешного отступления Мэйнарда.
Она осталась наедине с Тристик.
Зверь кружил рядом, изучая. Знакомый замах жасминовой воды и гнили вонзился в ноздри. Ладонью в перчатке Тристик коснулась подбородка Эрелай и подняла ей голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Когда она попыталась отвернуться, пальцы вонзились в кожу, останавливая движение.
Интересно, что произойдет, если я коснусь этой чешуйчатой белой кожи? Какие темные ужасы я увижу?
Эрелай вздрогнула.
— В момент физического касания с предметом у тебя срабатывает Взгляд. Замечательно. Лучше, чем я надеялась, — Тристик поздравила саму себя. — Интересно, если эмоциональные переживание или боль служат толчком…
Когда их взгляды встретились, Эрелай почувствовала невозможное: от Тристик исходила теплая волна. Ощущалось так, словно та работала печкой в холодном помещении. Вслед за этим пришло знакомое покалывающее ощущение, что окутало ее в медицинской камере, когда она осталась наедине с Мейнардом, но гораздо сильнее. Оно прижалось к вискам и отозвалось в шее. Вкрадчивое инопланетное присутствие вторгалось в голову. Эрелай хотела убежать, но тело оказалось приковано к месту. Тристик как-то умудрилась сделать это.
— Что ты видела, малыш, когда коснулась лейтенанта? Ты знаешь о его противном прошлом. Но что еще? — прорычала она. — Расскажи мне.
Несмотря на то, что Эрелай не собиралась ничего рассказывать, она услышала свой срывающийся голос:
— Образы и чувства. На мгновение я стала Мейнардом. Я знаю, что он знает. О вас. О ваших планах.
— Прошу… продолжай, — взгляд Тристик развлекался.
Очередная волна давления все смешала в голове. Тело в очередной раз предало. Эрелай слушала свой голос, как будто это говорил кто-то другой.
— Они не знают, что вы здесь делаете. Совет Первых. Они не знают, что вы делаете в «Равстар» и не хотят знать. Временами вы выползаете на свет и предлагаете им новое оружие, чтобы доказать свою полезность. Они благодарят вас, как домашнее животное. Вы знаете некоторые их секреты. Но у вашей досягаемости есть пределы. Оно дает вам возможность заглядывать далеко, но вы хотите больше.
— Молодец, — Тристик продемонстрировала черную улыбку, слегка пошатнулась, но тут же снова собралась.
Эрелай вдохнула. Давление в голове растворилось. Она обнаружила, что теперь может двигаться.
— Все это время ты пыталась защитить своего брата, — сказала Тристик. — Но теперь ты понимаешь. Не так ли? Он средство для твоего контроля. Раскрыть Первым свой секрет, как землянки означает, объявить всех твоих Крестников изменниками. И ты стала бы для меня бесполезной.
— Бесполезной в каком смысле? — всхлипнула Эрелай.
— Ой, ну же. Не притворяйся.
Эрелай знала ответ. Хозяин.
— Нет.
Тристик усмехнулась.
— Ты сосуд, в котором я возрожусь, Верадин. Я войду в это разрушенное тело и стану тобой. В свою очередь твое тело будет нести новую жизнь. Начнется новая династия.
Ее палец ласково погладил щеку Эрелай.
— Наконец, ты готова.
х х х
Двое охранников провели ее по извилистому лабиринту коридоров, менее заселенным и более спокойным. Здесь даже грохот двигателей «Куэстика» казался тише и меньше вибрировал под ногами. Эрелай попала в комнату, совершенно не похожей на медицинскую палату. Головная боль стала тише. Она без труда различала детали, заглядывая пространство нового места обитания. Мягкое освещение, совсем не больничное. Стены украшены дорогими реликвиями и артефактами давно завоеванных миров. Логово темной королевы, догадалась она. Это место принадлежит Тристик. Она замерла, вжав голову в плечи. По мере того, как спадал туман от препаратов, в нее все сильнее просачивалась ледяная паника.
— Будьте как дома, — усмехнулся один из охранников, взяв ее за локоть и втолкнув в комнату.
Его звали Кавео. Эрелай узнала его по рубцово-рябой коже на челюсти. Он часто сопровождал Мэйнарда в его напыщенных самомнением прогулках по кораблю.
Кавео схватил ее наручники и закрепил их к переборке в нескольких футах от пола. Неудобное положение заставило Эрелай встать на колени, чтобы снять давление на запястья и руки.
— Какая досада… — сказал Кавео, осматривая ее сверху вниз, и облизнул губы. — На вид сладкая штучка. И все пропадает даром.
— Нелепость полукровной скиилоидной сучки, — добавил его напарник. Эрелай не удосужилась узнать его имени. — Ни с кем не хочет делиться?
— Не хотел бы пользоваться тем, что от нее остается.
Они засмеялись.
Эрелай смотрела в пол под их сапогами. Толстый ковер, сотканный из огненного шелка покрывал всю комнату. Она молча разглядывала сияющие красноватые нити, углубляясь все глубже в себя. Оттуда она наблюдала за миром, там было тихо, хотя паника прогрызала себе путь через горло.
— Скажи мне, красотка, — Кавео схватил Эрелай за спутанные волосы и поднял ее голову вверх, — тебе это нравится?
Она не двигалась и молчала. Подняв взгляд, Эрелай посмотрела на эту ошибку генетики в лице суб-офицера.
Взгляд, так называла это Тристик.
Старый Сисса тоже рассказывал о Взгляде. Это был подарок Судеб, привыкших смотреть в сердца людей и знать, чего они стоят. С помощью него Судьбы судили, что правильно, а что нет. И знали мысли хулиганистых юношей и девушек, отправляющихся на поиски приключений за пределы усадеб без разрешения.
Когда она стала старшим студентом, наставник рассказал Эрелай историю Мири, лишившейся Взгляда из-за того, что оно было украдено драконом Скиило, впоследствии сожравшем и тело Мири. Демон хотел завладеть Взглядом, чтобы стать более могущественным. Брат Элид, учитель, объяснял, что богословы считают эту историю древней аллегорией способности скиилоидов к доминированию над другими расами путем чтения их мыслей.
Низшие виды.
Разум со скрипом проворачивал варианты, как проржавевшая от долгого простоя запущенная машина. Если что-то и было, что делало иерархию видов правдоподобным, так это наличие таких людей, как Кавео или Мейнард. В гротескных видениях она видела убогие складки мозга Мэйнарда и старалась как можно меньше вызывать это зрелище.
Могу ли я контролировать других, как Тристик? Как скиилоид? Могу ли воспользоваться Взглядом?
И только возможно… возможно.
Кавео нагнулся, ладонь прикоснулась к ее лицу. Эрелай собралась с духом.
— Все в порядке, сержант? — за его спиной раздался голос Мэйнарда.
Оба охранника застыли, полные внимания.
— Да, сэр.
— Тогда почему вы еще здесь? Выйдите!
Охранников вымело из комнаты.
Мэйнард приблизился к Эрелай. Он наклонился в поясе, положив руки на колени, и посмотрел на нее сверху вниз. Сколько раз это уже происходило в его темных фантазиях? И скольким не повезло испытать это в реальности?
— Я привык считать твою наивность очаровательной, можешь себе это представить? Крестьянка, наследница Крестников, достигшая высокого положения в «Равстар», — Мэйнард отрывисто засмеялся.
— Что происходит? — еле прошелестела Эрелай.
— Дорогая, — меланхолично вздохнул Мэйнард, — я пришел попрощаться. И вручить тебе прощальный подарок. Ну… на самом деле, два.
— Куда-то собираешься?
— Ты. Навсегда, — он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но передумал. — Ты готовишься принять в себя Тристик. И Эрелай Верадин… ладно, та часть, как минимум, которая делает тебя тобой, перестанет существовать. Это прекрасное лицо, красивое тело, будет наполнено достижением великой цели, — Мэйнард присел на корточки. — Жаль, что теперь это дело включает в себя и твоего брата. Но он всегда был в плане. С этого момента он нам бесполезен.
— Джон ничего не сделал, — страх шипами вонзился в ее сердце. — Оставь его.
— Ты на самом деле глупа, маленькая крестьянка, — издевательски произнес Мэйнард. — В конце концов, он последнее живое существо, которое знает тебя, бывшую тебя и твой неудобный секрет.
— Ты врешь.
Он, злорадствуя, наклонился ближе, пародируя любовника, стремящегося украсть поцелуй.
— Я лично отправил ордер, Верадин.
— Ублюдок, — прошипела Эрелай.
— Твоя реакция будет сильно отличаться, когда мы снова встретимся, леди Верадин.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то предмет. Свет отразился от стенок прозрачного цилиндра. Шприц.
— А вот и второй подарок, что я обещал, моя любовь, — он посмотрел на шприц, несомненно, смакуя ужас, который вызвал у нее. — Невероятный момент. Очень хочу, чтобы ты смогла в полной мере оценить его, как и я.
— Не нужно больше лекарств. Не нужно, — Эрелай отпрянула, насколько позволяли прикованные к стене наручники.
— Тебе это понравится, — шикнул он. — Тристик об этом знать не обязательно. Это мой подарок тебе. Эта штука сделает тебя безразличной.
Мэйнард наклонил шприц. Янтарного цвета содержимое качнулось внутри прозрачного цилиндра.
— Она позволит…
Сейчас. Пожалуйста, пусть получится. Даже если я не могу прикоснуться к нему. Пожалуйста, пусть сработает. Для меня.
Она попыталась вызвать ледяной образ Тристик, та стала расти в голове, превращаясь в крутящуюся черную силу, пожирая белую плоть под черепом. Запомнившийся странный жар и давление заполнило голову. И она вытолкнула ее в сторону Мейнарда, изо всех сил.
Лицо мужчины исказилось страхом, глаза панически расширились. Он несколько раз сглотнул, но, кажется, не был способен отойти хоть на шаг или перебороть ее взгляд. Потом он прохрипел одно слово:
— Как?
Эрелай увеличила давление. Мелкие капилляры пульсировали в ее видении в такт пульсу. Нести все это оказалось утомительно, и Эрелай поспешила отдать команду.
— Освободи меня.
Небольшие струйки крови выскользнули из ноздрей и рта Мейнарда. Он закашлялся, брызнув каплями крови. Потом медленно руки поднялись к наручникам, сковывающим ее запястья. С приглушенным звоном наручники упали на ковер.
Как только освободилась, Эрелай снова упала на колени, но сохраняла все внимание на Мэйнарде. Казалось, его пригвоздили на месте. С выпяченными от ужаса глазами, он пытался что-то сказать. Ладони сжались в кулаки так, что ногти впились в кожу до крови, на шее вздулись вены.
Эрелай поднялась, все еще глядя на него. Его темные глазки бегали в глазницах, как звери в клетке. В затылке появилась новая боль. Он попытался нанести ответный удар. Влияние Эрелай на Мейнарда уменьшалось.
Резко вздохнув, Эрелай запустила в него заключительный толчок. Она представила его, как две большие ладони разрывают его мозг на мелкие кусочки.
Мучительно вскрикнув, Мэйнард рухнул на безвкусный ковер лицом вниз. Эрелай почувствовала, что проваливается вместе с ним. Темная штуковина заползала обратно в свое темное логово. Этого оказалось достаточно, чтобы заглушить рациональные мысли. Эрелай согнулась пополам, обхватив голову.
Немного придя в себя, она пнула ногой в открытую грудь Мэйнарда. Тот не шевельнулся, но Эрелай видела, что он еще жив. Дыхание Мейнарда было неровным и прерывистым.
— Ублюдок.
Очередным усилием она перевернула его на спину и увидела кровавое пятно на месте лица. Явно разбил нос, когда упал.
Хорошо.
Эрелай сорвала с его шеи идентификационный ключ. Уровень доступа Мейнарда на «Куэстике», скорее всего, ограничен, но достаточно высок. Впрочем, Эрелай нужно попасть только в одно место. Взлетно-посадочную палубу.
— Вот мой тебе подарок, любовь моя! — Эрелай схватила шприц и воткнула иглу в шею Мейнарда.
Адреналиновый всплеск закончился. Боль в голове сводила с ума. Перед глазами плавали точки, а комната крутилась вокруг. Все, что сейчас хотела Эрелай, найти какое-нибудь темное местечко, уснуть и переждать все это. Но времени нет. Она не сомневалась, что Тристик уже идет сюда.
Оставалось только одно место. Она увидела его между серебристых линий в последнем, смертельном кадре жалкого воображения Мэйнарда.
«Джокоста»
х х х
Палуба, казалось, крутилась и кренилась под ногами. Пульсирующая головная боль вернулась. Но штуковина в мозгу, вроде как успокоилась и уснула.
Эрелай заставляла себя идти, целенаправленно и прямо, борясь с желанием сорваться на бег. Пока еще сигнала тревоги не подняли. Одна Мири знает, как долго так будет. До тех пор, пока не найдут тело лейтенанта.
Взлетно-посадочная палуба, если верить видению от Мейнарда, находится рядом. Раз уж не «Джокоста», подойдет любой «Страйкер». Эрелай умела пилотировать. Навыки изрядно проржавели, но она знала основы.
Волна головокружения вынудила ее отшатнуться к стене. Вытянув руку, Эрелай коснулась чьей-то куртки. Удивленно проворчав, она столкнулась с удивленным взглядом флотского техника. Молодая женщина оказалась приятно тонкой с бледной кожей. Ее волосы были пострижены так коротко, что невозможно определить, какого они цвета. Глаза настолько темно-коричневые, что почти переходили в черный.
— Мэм? — пришла в себя техник. — С вами все в порядке?
— Я в порядке. В порядке.
Эрелай выпрямилась, отстранившись от техника, сделала шаг, заставляя тело игнорировать слабость, головокружение и не утихающую головную боль.
— Могу я вам чем-то помочь, мэм? — раздалось за спиной Эрелай.
Ее подозревают? На Эрелай сейчас простой полетный комбинезон без знаков, как у большинства других людей, встречающихся по пути.
— Не стоит, — Эрелай постаралась придать голосу побольше раздраженности, но техник не отставала:
— Я видела вас… с лейтенантом Мейнардом.
Эрелай пошла быстрее, бросив взгляд на обозначения в коридоре. До взлетно-посадочной палубы еще один ярус. Или два?
— Ты ошиблась.
— Нет. Я знаю вас. Вы создали «Джокосту».
Эрелай остановилась и повернулась к технику. В удивлении та отступила.
— Где она сейчас?
— Мэм?
— «Докоста». Скажи, где она сейчас.
Лицо техника помрачнело, подозревая, что здесь что-то не так.
— Скажи мне.
Эрелай набросилась на техника, схватив ладонью предплечье девушки. Темная теплая волна прошла по шее, ушла к пальцам. Слишком поздно: она снова разбудила монстра.
Техник заплакала, опускаясь на колени. Из носа потекла кровь.
— Здесь. Прямо здесь, — махнула свободной рукой дальше по коридору техник.
Эрелай глянула в ту сторону и увидела двери в ангар. Получается, она напрасно покалечила еще кого-то. Резко отпустила ее руку. Девушка осталась на полу, продолжая плакать.
— Извини, — вздохнула Эрелай. Она протянула руку, но остановилась, побоявшись снова к ней прикасаться.
Внезапно коридор расколол гневный вой тревоги.