Я сделала что-то не так. Однажды точно. Но что?
Эрелай сосредоточилась на туманной картинке, окутывающую память, но ничего не вышло. Между тем, она была уверена, что что-то сделала, из-за чего заработала хмурое недоверие Тайрон, преданного солдата своего брата.
Чтобы она ни сделала, дверь в импровизированную каюту заперта на замок. Эрелай стало интересно, хватит ли у нее сил доковылять до двери и обнаружить ее закрытой.
Я заперлась? Или меня заперли?
/Потому что он тебе не доверяет. Твой брат/
Эрелай съежилась от прозвучавшего голоса, лишь отдаленно осознавая, что он прозвучал в голове, впившись в мозг комариной иглой, а не пришел извне. Закрыв глаза, Эрелай прижалась лицом к холодному металлу старой «Кассандры». Послушный гул корабля заполз в нее, затопил уши, отдался в зубах.
Но Эрелай все еще слышала ее. Все еще чувствовала ее. Тристик.
/Твой любимый брат сомневается в тебе. Он слушает солдата-предателя. Тайрон говорит ему, а он ей верит./
Если она откроет глаза, увидит Тристик, расхаживающую по каюте, заложив кривые руки за спину.
Заткнув ладонями уши, Эрелай прошептала:
— Ты не настоящая. Сейчас ты не можешь добраться до меня.
/На этот счет ты не права./
— Остановись. Остановись. Остановись.
Это был новый способ медитации, легко заменяющий любые молитвы к Судьбам. Она прижалась головой к стене, потом ударилась о нее лбом, но даже боль не смогла изгнать Тристик прочь.
— Убирайся из моей головы. Ты не настоящая!
Считай до десяти, как учил дядя. Но этот способ всего лишь изгоняет гнев. Но не предназначен для подобного. Не для побега от демонов.
/Я более реальна, чем твой так называемый брат. У тебя ничего нет. Ты ничто. Он не станет иметь с тобой дело. Ты ему только все испортишь./
— Остановись. Пожалуйста. Остановись.
Тристик снова хотела влезть в ее тело, как в костюм. Она хотела вставить свою сущность, как руку в перчатку.
Эрелай боролась, отодвигая ее. Это было тяжело.
Эрелай вызывала заветные воспоминания: дядя, сильный и высокий, широкие плечи, как горы, тянутся к небу, укрывая ее от спутанных, душащих полумыслей. Любимые костлявые руки Старого Сиссы, покрытые мягкой кожей, что охлаждали и успокаивали бешено работающее сердце.
Тристик уходила тяжело. И медленно, пытаясь затащить за собой и Эрелай, ослабляя ее.
Где-то в голове расположилось что-то чужое и невидимое, куда и затягивало Эрелай.
Задыхаясь, она побрела по каюте. Казалось, воздух вокруг нее затвердел.
А потом когтистая паника в груди утихла.
Тристик ушла. Пока что.
Как-то Эрелай сумела освободиться, но знала, что это временно. Тристик подорвала ее силы. Мозг как будто вычерпали из черепа, выжали как следует, а потом положили на место.
Как долго я смогу проделывать такое?
х х х
Обоюдным, негласным решением, они оставили Нэвет. Хотя это и означало еще одно короткое путешествие по «трубопроводу», логика в этом была. Нельзя рисковать встречей с эскадрой исполнителей, преследующих Эрелай.
Сэла сидела в гравитационном кресле капитана на мостике и хмуро читала показания старенькой «Касс» на экране. На этом корабле путаницы оказалось больше, чем ожидалось. Под свето-музыку маячков и сигнальных огоньков, она бормотала под нос ругательства. Предыдущие владельцы корабля перекодировали большую часть системы на общегалактический. Некоторая часть основных первичных элементов по-прежнему опиралась на военный язык. Сэла, вслух выполняя расчеты, часто сбивалась, когда система переходила с одного языка на другой. Особенно когда дело доходило до технических терминов. Система не обновлялась уже несколько десятилетий, сейчас ей не хватало более дружественного интерфейса. Прошло не так много времени, когда Сэла поняла, что каждую запись необходимо проверять дважды, а уже потом преобразовывать.
Сэла терпеть не могла подобные задачи не из-за того, что чувствовала себя неспособной решить их, а потому, что они требовали усидчивости и концентрации.
Давай работай!
Сэла поняла, что обижается на корабельную систему. Но, в конце концов, она командир пехоты, с младенчества воспитанный Режимом, а не какой-то хлюпик-технолог. Сюда нужно посадить Эрелай. Раз она гений, как утверждает Джон, могла бы вправить мозги этой древней посудине. Она могла бы сделать хоть что-то полезное вместо того, чтобы спать целыми днями или выкрикивать всякий бред.
Раздражение на всех и вся только увеличивалось.
На борт «Касс» пробралось что-то ужасное и коварное, возможно, оно находится внутри Эрелай, но Сэле нечего предъявить капитану, кроме собственного инстинктивного недоверия. Девчонка могла узнать имя Сэлы любым способом, к примеру, подслушав один из разговоров.
Размышления о Эрелай прервал один из маячков, блеснувший алым, что означало очередной отвергнутый расчет. Сэла быстро стукнула по нему кулаком, заставляя заткнуться, и услышала позади себя смешок, неумело замаскированный покашливанием. Верадин.
Сэла попыталась вскочить, но ремни безопасности бросили ее обратно на сиденье. Сэла удивленно заворчала, она и забыла, когда успела пристегнуться.
Замечательно, Тайрон.
— Сэр, — Сэла расстегнула ремни, несмотря на то, что Верадин махнул рукой, разрешая ей продолжать сидеть.
Тем не менее, она встала. Это работало уже автоматом. В присутствии офицера она не могла сидеть. Проще сменить цвет волос.
— Сэла, — тихо сказал капитан. — Я должен извиниться.
Он опустил взгляд, словно что-то потерял на палубе.
— Я не должна была решать за нее, сэр. Я не одна из вас, — Сэла переминалась с ноги на ногу.
— Не говори так, — он подошел ближе. — Так дальше продолжаться не может.
Челюсть казалась потемневшей от щетины. Под глазами мешки. Двигался он заторможено, как лунатик. Капитан, которого она помнила, всегда находился на переднем краю действий, словно кишел еле сдерживаемыми фантастическими идеями. Но сейчас ничего этого не было, чего Сэла всегда опасалась.
Какое сообщение передала вам голограмма, капитан? Почему вы после него стали таким?
— Теперь все должно быть по-другому, Тай, — он говорил сбивчиво, словно опасаясь собственных слов. — Все должно быть по-другому.
— Мне все понятно, сэр, — так и было. Он собрался ее отпустить.
— Ты уверена? — он спросил так, словно спрашивал самого себя. — Тай, я не жду, что…
— Вы предложили, чтобы я осталась на одной из колоний Евгеники. С помощью навигационной системы я нашла одну. Если мы не воспользуемся «трубой», прилетим туда дня через два.
Сельскохозяйственная колония с минимальным присутствием полицейского надзора, который можно легко обойти. Пришлось, несмотря на помощь наработок предыдущих владельцев корабля, изрядно потрудиться, взломать с десяток серверов и заставить забыть о проникновении навигационные логи.
Верадин смотрел на нее снизу вверх, словно то, что она только что сказала, удивило его или больно ранило.
— Не оставляй меня, Тай. Я не могу тебе приказать остаться, но ты мне нужна.
А вот это не совсем то, что ожидала услышать Сэла. Он часто вводил ее в недоумение. Делал многое вопреки здравому смыслу. Сэла никогда не могла угадать, какое решение примет капитан. Вот и сейчас он, словно угадал ее мысли — Сэла не сможет жить без капитана.
— И я должен сказать тебе…
Сэла поцеловала его.
Удивительно, но Верадин ответил, яростно впившись в рот Сэлы, в результате чего они потеряли равновесие. Спинка пилотского кресла впилась в спину. Не обратив на нее внимания, Сэла обхватила руками шею капитана.
Ситуация была не правильной, но Сэла поняла, что ее это уже не заботит.
— Тай, — прошептал Верадин. Его ладони прикоснулись к лицу Сэлы. — Моя.
Сэла кивнула, соглашаясь. Сейчас об этом не стоит спорить. Да, она его. Она не может ни в чем ему отказать. Сначала из-за долга к командиру. Но сейчас капитан держал ее крепче, чем любым долгом крови на поле боя. Это намного сильнее, чем Устав. Он бросил вызов убеждениям, но сейчас она отдаст все, чтобы служить ему.
— Тай, — прошептал он. — Ты была всегда, Тай. Всегда.
— Капитан.
Он резко отшатнулся. Ладони легли на ее плечи, раненое плечо тут же отозвалось болью, но Сэла не двигалась, боясь, что он изменит мнение, когда поймет, что общается так с простым фабрикатом.
— Больше никаких «капитанов» или «сэров», — быстро сказал он. — Тай, я должен тебе кое о чем рассказать.
Сэла прикусила губу и кивнула.
В ушах стучала кровь. Пьяная. Она чувствует себя опьяневшей от его близости. Сейчас он может сказать все, что угодно и она примет это что угодно без сомнений.
Он глубоко вдохнул, собираясь говорить.
— Джонвелиш! Ферданк ест дамина наски де хасте!
Капитан и Сэла отпрянули друг от друга, застигнутые врасплох, чувствуя себя виноватыми, как подростки.
В дверях, ссутулившись, стояла Эрелай, придерживая на плечах одеяло. Слова, произнесенные ей, были сказаны на высоком евгенике, для Сэлы непонятном, но тон оказался убийственным. Сэла узнала только одно слово. Наски. Слово гребнистых для фабрикатов звучало, как оскорбление.
Сэла посмотрела на Верадина. Его лицо выглядело возмущенным.
— Что она сказала? — спросила Сэла.
Но капитан только поднял руку, останавливая ее. Его внимание полностью переключилось на сестру. На высоком евгенике он рявкнул что-то в ответ тоном, полным упрека.
Эрелай напряглась, лицо стало мрачным. Странный, нефритового цвета взгляд, изучал Сэлу.
В груди расцвел гнев. Что-то было сказано о ней, но что точно, непонятно. Фабрикат. Сердитый тон Верадин только подтверждал ее правоту. Но вот что было сказано точно?
Эрелай склонила голову и сказала на чистом военном:
— Ты точно хочешь это знать, командир?
Сейчас она говорила совсем не страшной трелью, как раньше. Падшая звезда вернулась. Разве капитан не видит этого?
— Эрелай! Довольно! — резко сказал Верадин.
Он стоял между ними и, обернувшись через плечо, сказал Сэле:
— С ней не все хорошо, Тай. Она не знает, что говорит… и делает.
— Что. Она. Сказала?
Сэла скрестила руки на груди. Пьянящий момент исчез, сменившись волной едкой ярости.
Эрелай шагнула вперед, на и так тесный мостик. Одеяло скользнуло с плеча, но она этого, казалось, не заметила. В этом странном взгляде, казалось, остались только боль и холод. Казалось, это какой-то призрак, натянувший на себя тело Эрелай, и, как следствие, едва в ней удерживался и был плохо скрыт.
Как же ты не видишь, Джон?
— Я сказала брату, что коснувшись тебя, фабриката, он сам испачкался. Ты ниже его, — Эрелай бледными губами насмешливо улыбнулась.
Одним быстрым движением Сэла метнулась к ней мимо капитана. Еще шаг, и она схватила бы эту хрупкую шею одной ладонью и сжимала бы ее до тех пор, пока не хрустнули кости. Но она остановилась, услышав тихую просьбу капитана.
— Сэла. Пожалуйста.
Огоньки от приборной панели отражались в темном взгляде Эрелай, делая ее взгляд еще больше устрашающим. Она тоже была в ярости, но маскировалась при этом под хрупкую девушку.
— Твоя домашняя зверюшка фабрикат тебе подчиняется, капитан Верадин. Хорошо.
Капитан шагнул к сестре и схватил ее за плечи.
— Что с тобой случилось? Ты сама не своя. Нас не так воспитывали.
Голова Эрелай опустилась. Губы беззвучно шевелились. Потом, вдруг, широко раскрытыми глазами она огляделась.
— Джон? — голос дрожал. — Что происходит?
Верадин привлек сестру к себе, крепко обнял, спиной заслонив ее от Сэлы, и начал шептать девушке что-то на непонятном, высоком евгенике.
Сэла почувствовала обман и досаду, грызшую ее изнутри.
х х х
Позор. Какое расточительство поиска богини. Ты стоишь в полутени, пальцы ног на краю желтой линии, отмечающей границу между податливостью и суровым наказанием. Оставаясь каждый раз на одной стороне, находишь оправдания, чтобы хоть коснуться ее, не зная, что из этого получится. Возможно как раз то, что запрещено, но Судьбы, как же хочется…
Эрелай села на кровать, завернувшись в одеяло.
Это было слишком ярко, чтобы быть сном. Это был пучок мыслей, чувств. Она поняла, что все они принадлежат Джону. Это было не воровство между делом, как у бесстрастного стороннего человека. Это было, как будто на мгновение она остановилась в укромном уголке сердца и нашла там грустный, спокойный мир, наполненный сожаления и недоделанных дел, когда появилась Сэла Тайрон.
Что я видела? Дрожащими руками Эрелай провела по волосам.
Память/мысли о командире Тайрон принадлежат Джону. И сейчас это накладывает запутанный узор на ее собственные чувства к этому солдату. Правильнее сказать, что она таит здоровую настороженность к Тайрон, основанную на страхе. Работая в основном с флотом, Эрелай мало взаимодействовала с волонтерами в своей короткой карьере в системе Режима. Для нее они были опасными существами, специально выведенными для убийственных действий, как гончие для охраны большого дома. Гибкие, мощные тела, но вряд ли кто осмелится не колеблясь причислить их к домашним животным.
Его домашняя зверюшка. Я назвала ее его домашней зверюшкой.
Мой голос, но не мои мысли.
Поток горячих и холодных булавочных уколов протанцевали по голове и отступили к шее. Сквозь мутную память она вспомнила убийственный гнев, написанный на лице Тайрон.
Но это была не я. Я этого не говорила.
— Нет, — прохрипела Эрелай. Тристик. Это была Тристик.
Ладони схватили волосы, словно собирались вырвать их из головы. Голова наполнилась горячим песком, скользящим и шепчущим:
/Но ты это сказала./
Тристик. Как будто она всегда жила там.
/Ты не узнаешь покоя, ни на минуту, пока ты здесь. Возвращайся ко мне./
Всхлипнув, Эрелай свернулась в комок, словно пытаясь физически избавиться от голоса.
— Тебя нет. Тебя там нет, — сказала она.
/Закончи пытки. Вернись ко мне, Верадин. Я тебя прощу, милый ребенок./
— Тебя там нет, — на этот раз еще тверже сказала Эрелай и зажмурилась.
Она почувствовала ее: Тристик. Она почувствовала, как та нагнулась к ней так близко, что Эрелай почувствовала гнилостный запах жасмина. Все, что нужно сделать — открыть глаза, и она увидит это гротескное лицо прямо перед собой.
Твердые ладони схватили ее за плечи. Эрелай завизжала. Визг эхом отразился в небольшой металлической комнате.
Рядом с ней на стуле сидел Джон. Его лицо наполнено жалостью Судьбы. Показать свой страх, совсем никуда не годится.
— Джон, — Эрелай метнулась к брату, чтобы обнять его.
— Легче, — с усмешкой отшатнулся тот. — Легче. Полегче со своим старым братом.
Хотя его слова и звучали бодро, она заметила темные круги под глазами, а твердую линию челюсти покрывала щетина.
— Тебе что-то снилось? — спросил он.
О, как бы этого хотелось.
— Да, — голос, казалось, пришел откуда-то издалека. — Плохой сон.
Джон протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но Эрелай отстранилась.
— Эрелай, я понимаю, что для тебя это трудно, но мы должны поговорить. Мне нужно понять, что происходит. Что с тобой случилось?
/Скажи ему. Он решит, что ты сумасшедшая./
— Все перемешалось.
— Точно, — выражение его лица, неосознанно для самого Джона, стало похоже на дядино. Такое лицо видели его солдаты, когда отвечали ему и ответы Джону не нравились? Потом твердость взгляда исчезла. Эрелай увидела храброго мальчика, который защищал ее от разнообразных воображаемых детских опасностей.
— Ты мне не поверишь.
— Я хочу, — во взгляде появилось сострадание. — Расскажи мне.
— Дядя нам лгал, Джон. Мы воспитаны, чтобы верить лжи.
На его лице появилось сомнение.
/Видишь? Как я и говорила./
Но Эрелай изо всех сил старалась игнорировать эхо голоса Тристик с своей голове.
— Дядя был умным. Он нашел способ обмануть всех. Наши гены были изменены. На всякий случай. Он всегда хотел, чтобы мы не покидали Аргос, и уж точно не хотел, чтобы мы присоединялись к Режиму.
— Эрелай, — сказал он с усталым вздохом. — Наверное, это была плохая идея.
— Мы земляне.
Джон отодвинулся, глаза сузились.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Потому что это правда, — подбородок задрожал, в глазах появились новые слезы.
— Безумие, — Джон провел ладонью по волосам.
— Клянусь Мири, Джон. Ты должен мне верить, — выкрикнула Эрелай так яростно, что Джон отпрянул от нее еще больше.
— Я тебе верю, Эрелай, — ответил он тихо, побежденно.
— Ты веришь? — в груди затрепетало облегчение.
— Попав на Нэвет, дядя оставил нам в склепе сообщение. Он объяснил, что он сделал и кто мы на самом деле. А потом попросил у нас прощения, — Джон ненадолго замолчал, а потом спросил: — Эрелай, как ты узнала, что найдешь меня там?
— Я не знала. Я просто… хотела быть с дядей, — хриплым голосом сказала она. Нэвет единственное место, где она могла подумать и куда могла отправиться. Это место всплыло в лихорадочном буйстве памятных образов. — Если мне суждено умереть, я хотела быть с ним.
— Сестренка, сейчас ты в безопасности, — тихо сказал Джон. Во взгляде появилось чувство вины.
— Я во всем виновата, — прошептала Эрелай. — Ты был прав. Я должна была остаться на Аргоск. Тогда ничего не случилось бы.
Она сомневалась, что Джон услышал ее слова. Его взгляд такой, словно он вцепился в загадку, но не был достаточно сумасшедшим, чтобы решить ее.
— В этом нет смысла. Если наша тайна раскрыта, то почему ее держат в секрете? Почему не раскрыть наш секрет и не убить нас?
— Потому что это не по ее плану, — тихо сказала Эрелай.
— По чьему плану?
— Поэтому она хочет меня, — торопливо заговорила Эрелай, прерываясь всхлипываниями. — Потому что она может использовать меня. Я была совершенным несовершенством, и я была там. Я должна была остаться на Аргосе.
Судьбы, теперь я тоже думаю, что чокнулась.
— Кто, Эрелай? — Джон подвинулся ближе. — Тот, кто держал тебя в плену? Полосы на запястьях от наручников…
Эрелай колебалась, не решаясь назвать имя Дефенсор. Это было похоже на призыв демона. В этом имени была сила. Назвать имя вслух может означать, что демон в ее голове проснется.
/Давай. Скажи ему./
— Дефенсор Тристик.
— Кто это?
/Твое спасение от пыток, Эрелай./
Прекрати. Уходи отсюда.
— Она хочет носить меня… стать мной.
Джон откинулся на спинку стула. Мука на его лице сжала ее сердце.
— Ты меня пугаешь, Эрелай.
— Я тоже боюсь, — прошептала она, отстраняясь от его прикосновения.
/Ты познаешь страх гораздо хуже, чем сейчас./