Сэла бежала вдоль главного коридора. Изогнутые стены превратились в жидкое пятно. У нее не было цели, лишь бы избавиться от тяжелого ощущения в груди. Но каждый шаг, казалось, только придавал ему силу.
— Послушай минуту, пожалуйста.
Голос Джона, как крючок, прицепился к чему-то глубоко внутри. Сэла остановилась, но не от послушания, а потому, что закончился коридор. Она наткнулась на люк, ведущий в грузовой отсек, в нем, как в зеркале, увидела свое отображение. Позади, на начищенной поверхности люка, появилось отражение Джона. Тот шел не спеша и, подойдя ближе, остановился.
Он взял Сэлу за руку и повернул ее к себе лицом. Люк-зеркало сменился стеной. И тогда, с внезапной яростью, он впился поцелуем в ее губы, страстно и твердо. Как будто собрался вдохнуть ее, выпить все, чем она была. Последний поцелуй приговоренного.
Сохранить рассудок. Мне нужно сохранить рассудок.
Она оттолкнула его, обуздывая напор.
— Остановись. Просто остановись.
Из-за его взгляда у Сэлы появилось сомнение. Как бы то ни было, она еще чувствовала желание раздавить его или, на крайний случай, сделать что-нибудь ужасное. Но она знала, у него получится заставить ее отступить.
Коридор казался слишком узким. Воздух стоячий, с металлическим привкусом, словно воздушные очистители перестали работать. Нездоровая вибрация двигателей находила каждый болезненный синяк на ее теле, и особо беспокоил раненную руку. Все вокруг, как будто, сговорилось, чтобы морально подавить ее. Сэла медленно спустилась по стене, согнув колени
— Ты всегда об этом знал? — спросила она, посмотрев на Джона снизу вверх. — Еще до… всего этого?
— Нет, — Джон опустился перед ней на колени. — Я понятия не имел, Тай. Вся моя жизнь, сплошная ложь, которой пичкал нас дядя.
— Об этом тебе рассказал аватар? В этом был смысл сообщения?
— Да, — кивнул Джон. — Дядя сделал все, чтобы мы были в безопасности. Он опоздал и не смог спасти наших родителей, так что решил вырастить нас. Эрелай и меня. Он прятал нас, чтобы нас не обнаружили и не убили искатели. Мы никогда не должны был покидать Аргос. Хелио делал то, что считал правильным.
— Врал о вашей истинной природе?
— Он хотел сказать нам. Просто… случилось кое-что. Поэтому он оставил нам сообщение.
Она смотрела в теплые карие глаза Джона, полные настороженной надежды без всякого лукавства. Сэла видела человека, которому все это время по-дурацки поклонялась. Здесь стоял кто-то, кто опасался, что она назовет его своим врагом.
Но не это было источником тяжелого, болезненного ощущения.
— Скажи что-нибудь, — наконец, сказал он.
— Мне плевать, — голос прозвучал тихо, еле слышно даже для самой себя.
— Что?
— Мне плевать на то, что ты землянин. Я знаю, что должна делать. То, чему меня учили. Но я не могу.
Плечи Джона расслабленно опустились.
— Ты много раз говорил, мол, думаешь, что я больше, чем просто солдат. Что ты видишь во мне что-то еще, — она почувствовала, как сжимается горло. — И все же, скрывал от меня правду. Почему ты мне не доверяешь? После того, что я сделала. После всего, через что мы прошли. Разве я не доказала, что ты можешь мне доверять?
— Я знаю, Тай. И мне очень жаль, — сказал он, наклонившись ближе, прижавшись головой к ее губам. Его теплая рука обняла его за шею. — Я не знал, как это сказать. Ради Мири, я сам себе не верил поначалу. И я боялся.
— Боялся? — положив ладони ему на плечи, она осторожно отодвинула его.
— Боялся того, что ты обо мне подумаешь. Боялся тебя потерять, — Джон взял ее за руку.
— А то, что я думаю о тебе сейчас? Думаешь, лучше? — Сэла высвободила свою руку.
Джон закрыл глаза и снова опустился на корточки.
— Я всегда считала себя недостойной тебя, — поднялась на ноги Сэла и, проскользнув вдоль кривой стены, чтобы не коснуться его, ушла прочь.
х х х
Прошло некоторое время, прежде чем в коридоре утихло непонятное бормотании Джона и Тайрон. Наступила подавленная тишина.
Наверное, они забыли про меня. Хотелось бы, чтобы про меня забыли. Так было бы гораздо проще.
Она сидела перед выпотрошенными остатками коммуникатора. У этой игрушки, насколько можно понять, отсутствуют какие-либо полезные активные компоненты, чтобы ее можно было отремонтировать. Джон уже ломал над этим голову. Этим занималась и Эрелай. Как Старый Сисса в свое время давал ей безделушки и сломанную бижутерию, чтобы развлечь, когда она была ребенком и не мешала старой женщине месить тесто для хлеба в большой, теплой кухне в доме на Аргосе.
— Эрелай.
Инстинктивно она вжала голову в плечи, опасаясь чего-то нехорошего. К примеру, что вернулась Тристик. Злая королева была так близко и наверняка находится в гневе за то, что ее приз снова ушел из-под носа. И она знала, что Эрелай рассказала всем о ее секретах.
Не сейчас. Не сейчас.
С опаской она протянула руку к проводам разломанного коммуникатора, после чего быстро отдернула руку. Джон не позволил бы ей работать с паяльником или отверткой. Ни с чем таким, чем можно пораниться, а то и убить себя.
— Эрелай.
Она вздрогнула. Но ничего не ответила, воротником помятой рубашки вытерев подбородок.
— Эрелай. Что это?
Джон появился и встал на той стороне стола.
— Ой, — Эрелай посмотрела на него. — Это ты.
Он казался каким-то потерянным, больным. Это читалось по его опущенным плечам и покрасневшим глазам.
Ты пришел в нужное место, брат. Туда, где собираются сломанные штуки.
— Кто еще должен был появиться? — Джон сморщил лоб. — Тристик? Ты можешь ее слышать?
— Постоянно, в основном. Но сейчас тихо. Думаю, на станции ее сильно ранило. Это хорошо.
Взгляд Эрелай скользнул над плечом Джона, высматривая сутулую тень в капюшоне, из под которого проглядывает бледное лицо. Эрелай сосредоточила внимание на Джоне так, что тот даже не обернулся.
Но она знала, что даже если бы обернулся, то ничего не увидел бы.
Джон обошел стол и сел рядом с ней, взял ее за руки. Эрелай быстро отодвинулась подальше и спрятала ладони в рукавах рубашки.
— Что такое? — поинтересовался Джон. — Расскажи и я помогу тебе.
Окружающие предметы стали нечеткими от появившихся слез. Снова в темноте что-то шевельнулось, привлекая внимание.
Эрелай опустила взгляд и сквозь зубы прошептала:
— Останови ее.
— Кого?
— Тристик.
Она не хотела даже произносить это имя. Тристик могла слышать все, что она говорит.
— Как мы можем ее остановить, сестренка?
— Я и так сказала слишком много, — Эрелай отодвинулась еще дальше.
— Эрелай, здесь никого нет, — лицо Джона омрачилось сомнением.
Он считает, что я сумасшедшая.
Ох. Если бы все было так просто. Она вяло пожала плечами, посмотрела на брата снизу вверх, чувствуя, как слезы вот-вот побегут по щекам.
— Я не знаю. Я стараюсь быть сильной. Но я не могу бороться вечно.
Джон поставил локти на стол и уперся головой о ладони.
— Мне вас всех не хватает.
После долгого молчания, Эрелай сконцентрировалась над останками коммуникатора и почувствовала себя лучше, представляя, как можно все это починить.
— Ты ее обидел. Ты обидел свою Тай… но она знает, что делать с этой болью. Как тогда, когда она вывихнула запястье. «Ты просто начинаешь думать о чем-то другом». Так ее учили, — легко сказала Эрелай и протянула ладони к комку спутанных проводов, вылезающих из треснутого корпуса коммуникатора. — Хотела бы, чтобы и меня кто-нибудь этому научил.
— Учили? — нахмурившись, спросил Джон. — Сэла тебе об этом рассказала?
— Как будто она будет со мной разговаривать, — закатила глаза Эрелай. — Просто я наблюдаю и слушаю.
Она лишь смутно понимала, что Джон молча ждет продолжения. Пальцы сами по себе проворно начали перебирать проводки, прослеживая откуда и куда они идут. Она чувствовала себя лучше, сосредотачиваясь на чем-то, что отвлекало ее от штуковины в мозгу, царапающейся, прогрызающей путь наружу.
Царап. Царап. Царап.
х х х
Сэла крякнула, пытаясь зафиксировать сетку уплотнителя, чтоб тот не соскользнул с руки. Сделать это оказалось неудобно и, в какой-то степени, безнадежно. Она использовала материал из трофейной медицинской аптечки, пытаясь справиться с поврежденным запястьем. Как только уплотнитель приступил к работе, фиксируя растянутые связки, опухоль спала, но это лишь временно притупило болевые ощущения в правой руке. Наконец, Сэла отчаялась, и свободный конец бесцельно плюхнулся на предплечье.
Содержимое аптечки разбросано по койке. Здесь нашлись лекарства и препараты, способные помочь ребятам из ее команды на Тасемаре. Не говоря уже о полевом хирургическом комплекте, что мог бы сохранить жизнь Атилио.
Может даже и Валену. Если попадут в руки нужного человека.
Мысль оказалась черной и горькой. Здоровой рукой Сэла смахнула с койки разбросанные медикаменты. Те запрыгали по полу. Какая-то склянка и вовсе разбилась, распространив по каюте запах антисептика.
Никакого спокойного дыхания или отсчета до десяти. Не до этого.
Наверное, история Верадина конкретно выбила ее из колеи.
Дыхание изредка прерывалось гневными паузами.
Ничто не имеет смысла. Нет никакой цели, ни славы. Остается только бежать и прятаться.
Наверное, лучше всего найти какую-нибудь колонию Евгеники прежде, чем они уйдут далеко в поисках Достижения. Она может явиться туда и придумать любую историю, какую бы только захочет.
И что дальше? Стать как Линео? Учиться на жрицу Судеб? От мысли о жизни в безбрачной непорочности в самом маленьком мире, куда упекут ее задницу, Сэла съежилась.
— Сейчас, — в каюту вошел Джон и встал перед ней на колени. — Позволь мне.
Его ладони были твердыми и теплыми. Он подхватил повязку, плотно прижал ее к плечу, обмотал. Сэла почувствовала легкое покалывание от начавшего действия медицинских препаратов и восстанавливающих веществ. Тепло разлилось по всей руке. Оно также помогло утихнуть бушующей ярости.
— Лучше? — поинтересовался Джон.
В ответ он получил лишь лаконичный кивок, взгляд при этом устремлен куда-то в темный угол каюты. Сэла начала было примеряться, чтобы сунуть руку в рукав рубашки, но Джон остановил ее, успокаивающе бормоча, не успела Сэла набрать воздуха для протеста.
— Если… будет больно, скажи, — предупредил Джон. Он помог Сэле вдеть руку в рукав, после чего застегнул пуговицы.
Сэла ткнула ногой аптечку на полу. Оттуда выкатился стеклянный флакон и покатился по полу, ударившись в конце пути о дверной косяк. Чувство боли охватило Сэлу до краев. Разбросать содержимое аптечки — детская шалость.
— Аптечка выглядит только что изготовленной. Моему отряду таких никогда не выдавали. В нем есть такие вещи, что я даже не знаю, как использовать. Но Атилио… у него был бы шанс. Может, что-то из этой аптечки могло помочь Валену, — опустив голову, сказала она, зная, что все это были ложные надежды.
Джон перешагнул лужицу из пролитого флакона и бинты, не обращая внимания на результат гнева Сэлы, сел на край койки напротив и сказал:
— Вален был хорошим солдатом.
— Он был моим другом. Я доверяла ему, — Сэла твердо посмотрела на него. — Во всем. И он мне доверял.
Джон отвернулся, на лице страдание. Сэла почувствовала примерно то же, что и перед тем, как смахнула с койки аптечку. Она подвигала плечами, наклонила голову в одну, потом в другую сторону. Пульсирующая боль в плече начала ослабевать.
Она всегда знала, какие чувства ее обуревают: ярость или боль, но из-за действия медицинских препаратов становилось во всем этом трудно ориентироваться.
Фоновое гудение «Касс» было неровным, но стабильным.
— На станции мы не доделали много дел, — сказал Джон. — Но то, что у нас еще есть, мы сможем растянуть на какое-то время, если будем экономны.
Сэла закрыла глаза. Он его слов ярость вновь взяла верх. Он пытался говорить обо всем, что угодно, кроме того, что только что произошло.
— Не надо так. Не нужно поневоле открыть большой секрет потом делать вид, что ничего не произошло, — Сэла с трудом удерживала, чтобы гнев не проскочил в голос.
— Я тебя обидел. Мне жаль. Прости меня, — сказал он.
Сэла заметила, что Джон с надеждой смотрит на нее. Наконец, она посмотрела на него.
— Боль. Мучение. Я знаю, что с этим делать. Это первые уроки, которым учат в питомниках, — она невесело улыбнулась. — Сейчас тоже больно, но… по-другому. Не все раны заживают, Джон. Тем более, такие. И сейчас я понимаю, почему существуют правила взаимодействия, почему существует Устав. Было бы проще, если бы я сказала, что хотела бы никогда не встретить Джонвелиша Верадина.
Закрыв глаза, опустив голову, Джон вздохнул.
— Тай…
— Но тогда, — Сэла наклонилась ближе к нему и, мгновение поколебавшись, протянула руку. Пальцы дотронулись до его подбородка, повернули лицо Джона, чтобы поймать его взгляд. Чуть громче шепота, Сэла закончила: Но тогда я никогда бы, находясь рядом, не знала, что ты не такой. Я бы ни за что не променяла эти моменты на что-то другое.
х х х
Койки были узкими, явно не для двоих. Сэла улеглась на свою койку, Джон на другую. Их отделял лишь узкий проход шириной с дверь в каюту. Сэла смотрела, как тихо поднимается и опускается голая грудь Джона, освещенная тусклым светом из коридора, и решила, что он уснул. Тогда она поднялась и стала шарить по каюте в поисках своих разбросанных вещей.
Вдруг ее за предплечье схватила его ладонь.
— Что ты делаешь? — сонным голосом спросил Джон.
— Одеваюсь. Раз мы закончили здесь…
— Закончили? — раздраженно фыркнул Джон. — Тай, у нас тут не отель с номерами люкс для отдыхающих. И я не имею привычки храпеть.
— Я знаю. И я никогда не была в отеле с номерами люкс, тем более с храпящими людьми, — огрызнулась Сэла. Она чувствовала себя глупо и уязвимо. Все произошло не так, как должно было произойти. На самом деле, такого никогда не должно было произойти.
— Я не это имел ввиду. Просто… — он провел ладонью по волосам и раздраженно выдохнул. Потом потянулся, выдернул из рук Сэлы штаны и, запихнув их под подушку, снова лег.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь поспать. Как и ты. Ложись.
Он подтянул ее к себе и улегся боком, освобождая половину койки.
— Но нави…
— Подождет. Давай спать. Сейчас.
Напряженно она улеглась рядом. Его рука обхватила ее за бедра, заставив Сэлу прижаться к его груди. Выдох прошел ветерком по волосам.
Некоторое время они лежали в тишине, пока Джон не разорвал ее.
— В тот момент, когда я тебя увидел, никогда не думал, что такое произойдет. Я имею ввиду нас здесь… как сейчас. Тогда я только прибыл на «Короля штормов». Ты была всего лишь одним из имен в списке. Был отбор, собеседование со всеми взводными, без исключения.
— Спецификация и оценка команды, — поправила Сэла. — Ты опоздал на восемь минут.
— Конечно, ты это помнишь, — ответил он.
Сэла легко пихнула его кулаком, поняв, что Джон ее дразнит.
— Почти все время на собеседовании ты смотрела в одну конкретную точку, но только не на меня. Как будто меня вовсе не существовало.
— Протокол диктует… — начала было Сэла.
— Ой, не надо, Тай. Ты была обозлена. Признай это.
Сэла закатила глаза.
— Представь каково было мне, разговаривать с богиней, особенно когда она на тебя не смотрит? Да еще и злится, зная, что перед ней будущий работодатель.
— Я никогда не…
— Конечно, так и было. Врунишка, — с тихим смехом сказал Джон. — Ты словно разговаривала с Валеном, а меня игнорировала. И я помню, как ты смотрела, жаль только, я не мог остановить то мгновенье. Потому что оно было прекрасно. Ты выглядела так… идеально. В той небольшой комнате, слишком душной, со стульями, разработанными каким-то садистом. Все это. Идеально. Потому что там была ты.
— Идеально? — засмеялась Сэла. — Едва ли.
— Наверное, все, что я сейчас говорю, звучит глупо, — чуть тише добавил Джон.
— Ничуть не глупо.
Сэла повернулась, уставившись в потолок. Она никогда не думала, что такой обычный момент может быть наполнен красотой и тайной. И она, конечно, никогда не подозревала, что кто-нибудь может описать ее, как богиню.
Что скажешь по этому поводу?
Она могла бы рассказать ему о горячей, пропахшей ладаном, атмосфере Тасемара, о том, как наблюдала в ночном небе за «Королем штормов» на орбите и страстно желала оказаться внутри этого корабля. И тогда ее воспоминания вернулись к Атилио, умирающем в том же зале.
Слова вырвались прежде, чем она смогла их остановить:
— Когда я увидел Атилио, я поняла, что он мой сын.
Верадин, кажется, даже дышать перестал. Но он ничего не сказал. Рука на талии только крепче прижалась к телу. Он поцеловал ее в плечо.
— Я тогда была всего лишь новичком. Пятнадцать стандартных лет.
— Пятнадцать? — переспросил Джон. Но он должен был знать. — Слишком раннее назначение для разведения.
— Его и не было. Это была… ошибка.
— Тай, ты не обязана говорить об этом, — Джон немного поворочался, устраиваясь поудобнее.
— В питомнике нам чего только не кололи. Я даже не могу всего назвать. Вакцины. Препараты для борьбы с усталостью. Их просто делали и нас не спрашивали. Однажды под кожу имплантировали какую-то штуковину. Прямо сюда, — Сэла подвинулась и положила пальцы чуть ниже пупка. — Как метку, только для самок. Из-за этой штуковины я все время блевала. Однажды, после обхода нашего кластера наставниками, я достала ее.
— Кластер?
— Наставники так называли. Думаю, подходящее название. Кластер. Пока не заслужим статуса отряда или взвода.
Они были ничем, разве что массой долговязых конечностей и не оформившихся умов, только-только начинающих ростом дотягиваться до взрослых. Сэла, по сравнению с остальными, выделялась высоким ростом. Этим, и еще светло-желтым цветом глаз и идеальной симметрией черт лица. В питомнике выделяться часто не есть хорошо. Часто это приводит к неправильному виду внимания.
— В нашем кластере во время тренировок меня выбрали лидером. Иногда я косячила, но чаще делала все на отлично.
— Я в этом убедился, — сказал Джон. — То, что ты делаешь, ты делаешь хорошо.
Сэла вспомнила одного из наставников, однажды полунасмешливым тоном отметившим ее природный талант лидера. Такие вещи новичку никогда не следовало воспринимать всерьез. Наставники часто после поощрения применяли наказание.
— За исключением Стелвика, альфы в моем кластере. Думаю, он видел во мне угрозу. У него было сердце убийцы и отсутствовала дисциплина, чтобы усмирять свой пыл.
— Стелвик? — убийственно недоверчиво переспросил Джон. — Они назвали одного из вас именем этого зверя?
— Ты бы понял, что имя ему подошло, если б знал его, — кивнула Сэла. — Словно они знают, какими мы станем, когда называют нас.
— И этот парень, он…
— Может, он и был парнем, но он уже стал монстром, чудовищем.
Стэлвик никогда не хотел подчиняться прямым приказам, исходящим от Сэлы, когда ее назначали командиром группы. Иногда, правда, подчинялся, но с показушной ленцой. На спарринге он зверел и часто калечил и ранил соперников, выговоры же пропускал мимо ушей. Его гнев легко переходил на любого члена своего же кластера.
— Наверное, в каждом помете происходит борьба за расстановку сил. Может быть, в каждом имеется тот, кто может убить не задумываясь. Слишком склонный к насилию. Может, наставники специально так делали, как средство, чтобы не позволить нам разъединиться.
— Не знаю, Тай. О происходящем в питомниках нам не рассказывают.
Сэла не смогла выдержать извинительного напряжения в его голосе. Разве он не понимает, что то была единственная жизнь, которую она знала? Там было так, как было. Сэла снова повернулась, на этот раз неудачно, лицом к нему.
— Мне стоит остановиться, сэр?
Сэр. Сейчас и в этом месте. Но оно вышло нечаянно. Сэла закусила губу.
— Ненавижу то, что тебе пришлось расти в таком месте… — со странной хрипотцой сказал Джон.
— Оно сделало меня той, кто я есть. Другой жизни я не знаю.
— Но все равно это не правильно.
— Стэлвик ждал подходящей возможности. Однажды все наши однажды разбрелись кто куда, наставники тоже куда-то ушли, а я во время спарринга получила травму, так что отдыхала в казармах.
Сэла немного приврала. Ей тогда пришлось идти в госпиталь, хотя и не хотелось. Иногда новички, получившие травму, оттуда не возвращались. Уходили на вторсырье, как говорили наставники. Сэла не хотела рисковать попасть в переработку. Чтобы это ни значило.
— Он знал, что я бы сражалась, а в тот день травмировала руку, так что поджидал в засаде.
Ей вспомнился ошеломительный взрыв боли в затылке. Потом удар лицом о холодные, твердые плитки пола. Внезапно ее схватили грубые руки и Сэла, все еще в шоке, не могла этому противостоять. С треском разорвалась ткань. Холодный воздух добрался до оголенной кожи. Он навалился на нее всем весом, делая ей больно и насмешливо произнес: «В следующий раз, когда будешь мне приказывать, вспомни об этом, косая сучка». Он издевался над ней долго.
Но Сэла решила об этом никому не рассказывать. Ни наставникам, ни кому-нибудь из кластера.
— Само собой, ему предъявили обвинение? Наказали? — спросил Джон.
Сэла повернулась на спину и стала смотреть в пустой потолок. Врать и смотреть Джону в глаза было невозможно.
— Дело рассматривали.
То, что случилось с ней, не должно было случиться больше ни с кем. Любой лидер примет такое же решение, чтобы защитить свою команду. И поэтому она ждала подходящей возможности. Можно было бы остаться наедине, сказав, что ей пришлось по вкусу случившееся. Но она этого не сделала. Когда нашли тело Стэлвика, возбудили расследование, но оно прошло вяло. Наверное, наставники тоже облегченно вздохнули, когда его не стало. Никто ничего не видел и не слышал. Стэлвик стал несчастной жертвой.
— Через несколько дней я заболела. Правда, оказалось, что это не болезнь.
— Атилио?
Сэла кивнула и слегка улыбнулась иронии.
— Тогда я и поняла, зачем в нас внедряли имплантат.
В качестве примера для других девушек, не в ладах с дисциплиной, наставники решили не прерывать беременность им в назидание. Вместо этого в последние дни беременности Сэлу наказывали по другому: когда живот вырос, превратившись в бочку, ее стали выпускать к остальным. Сэле было трудно находиться между своих же. Взгляды, насмешки. Сэла сносила все это молча. В конце концов, она им всем помогла. Она прикончила монстра среди них. Наказание того стоило.
— Семнадцать лет спустя, — сказал Верадин, — мальчик заканчивает тем, что умирает на руках своей матери. Судьбы…
— Совпадение.
От мысли о том, что случилось со Стэлвиком или ее сыном спровоцировано некой невидимой сущностью, Сэла почувствовала себя беззащитной.
— Сына больше нет. Как будто никогда его и не было. Ощущение такое же, как и в тот раз, когда они в первый раз отобрали его у меня.
— Тай, я не знаю, что сказать.
Сэла села, отстраняясь от Джона. Она вдруг почувствовала себя неуклюже, покраснела от осознания того, что не одета. Глупо. Но она не могла выдержать мучение в его взгляде и жалость в голосе.
— Куда идешь? — кончики его пальцев прошлись по ее спине.
Сэла вытащила из-под подушки одежду.
— Думаю, мы оба знаем, что это было ошибкой.
— Ошибкой? Я так никогда не думал.
— Я думаю.
Прижав одежд у к груди, она вышла из каюты.