Два дня он ее избегал.
Ашер нашел Эрелай в комнате, которую Келта настойчиво называла салоном. Еще в детстве он знал, что это такое: место, куда мужчины уходят отдохнуть от женского ныться, покурить и выпить.
Прислонившись к косяку, он наблюдал, как Эрелай осматривает комнату, залитую глубоким апельсиновым закатом. Кажется, Келта подсуетилась, приодела ее. Потрепанный комбинезон исчез, сменившись новой одеждой, лучше соответствующей гибкой форме. Блузка винного цвета из мягкой ткани, облегающие брюки, сапоги. Дороговато, но приятно, с неохотой заметил он. Темные волосы каскадом спадают на спину. Притворяясь пилотом, она казалась не такой худой.
Она его еще не заметила, и Ашер испытал искушение оставить пока так, как есть. Вернуться в коридор. К тому же еще побаливают ребра, а под одеждой чешется новообразовавшаяся кожица на заживающей ране.
Может, завтра.
Только это трусливый выход. Он уже и без того сделал достаточно трусливых поступков. Нииса права в одном: он точно не герой. Герой не стал бы присматриваться к некоей потерянной девчонке и вынашивать план о том, как она будет служить ему и ловить ненавистные взгляды, которые аж кишки в узел скручивают.
Было какое-то притяжение, хотелось быть рядом с ней, так сильно, словно кто-то его тянул к ней за вены. Когда он ее видел, это ощущение становилось сильнее. Вместе с этим пришло и знакомое ощущение, словно он жил в ее шкуре. Он никогда не смог бы облечь это в слова, обязательно превратил бы в бессмысленное бормотание. Может быть, именно это и удерживает его на месте, стремление быть рядом с ней, как живое существо жаждет света или одно тело ищет тепло другого. И то было не плотское желание, которое он знал слишком хорошо. Это было чувство завершенности. Еще одна половина, создающая в нем цельность.
Возможно, он был обречен на неудачу, но все равно достаточно глуп, чтобы попытаться.
Она подошла к пыльному игровому столу, давно превратившемуся в реликвию, и осмотрела карточки токив, разбросанные по войлочной поверхности. Глаза расширились, она быстро перевернула карточки. Ашер умудрился сдержать смех. В детстве он обнаружил эти же гравированные карточки, на каждой из который изображены обнаженные мужчины и женщины.
— Когда-нибудь пробовала играть? — спросил он. — Могу показать.
Она резко обернулась.
— Что? — сглотнула.
Ашер кивнул на карточки на покрытом тканью столе.
— Играть. Токив. Когда-нибудь слышала о такой?
Она проигнорировала вопрос, жестким взглядом упершись в него.
— Ты живой, — прозвучало, как обвинение.
— Говоришь так, будто это плохо. Так ли это? — он сказал, пытаясь превратить все в шутку. Ее губы сжались, словно она именно это и имела в виду.
Заслужил.
— Извини, — он подошел ближе, стараясь не опускать руки. Как будто приближался к испуганному зверю. Она и выглядела так, готовая в любой момент убежать.
— За что… именно?
Он знал, она ждет от него очередного неловкого высказывания, что заставит извинению не засчитаться.
— За все.
Между бровями появилась небольшая морщина. За этим недоверчивым зеленым взглядом виднелось сомнение и здоровая доза удивления. Она отшагнула.
Я ничего не сделал, чтобы заслужить ее доверие. Принимаю не те решения одно за другим.
— Ты была готова умереть за своего брата, — слова удивили его самого. Она позволила ему подойти еще ближе.
— Я подвергла его опасности, — хрипло сказала она. — Этот способ был единственным избавиться от нее. Так было правильно.
— Не могу представить, что когда-нибудь подобная «правильность» повлечет за собой твою смерть.
Губы Эрелай дрогнули. Но взгляда она не отвела. Было почти слышно, как гудит ее мозг. Она когда-нибудь перестает думать?
Осторожно приблизившись, он взял ее руку, которой она опиралась о стол. Она нахмурилась, но не возразила. Напряглась, словно ожидала какой-то неприятности.
Ну, сейчас и наполовину не права.
Положил j-драйв в ее ладонь.
— Я не тот человек, который всегда поступает правильно. Я хочу, чтобы это изменилось.
Она отшатнулась, прижимая кусок железа к груди, словно раненую птицу.
— Я не врал о Хаделии. Пойсонкрай слишком хорошо охраняет точки перехода. А ты достаточно умна, чтобы заставить эту железяку работать с любым вело-приводом, чтобы путешествовать куда угодно. Ты можешь сделать так, что точки перехода вовсе будут не нужны.
Она начала, было, что-то говорить, но Ашер продолжал, чтобы не потерять самообладания.
— Одной идти вперед все также опасно. Позволь мне помочь тебе. Я бы дал тебе слово, но ты знаешь, что сейчас стоит мое слово.
Частичка твердости покинула ее взгляд.
— Ашер, я…
Он поцеловал ее. Это был внезапный, неуклюжий порыв. Пальцы прошлись по ее волосам, ладонь другой руки обхватила девушку за талию. Она напряглась, попыталась отстраниться и уперлась о край стола. Испуганно вскрикнула и толкнула его в грудь. Чувствуя себя глупо, словно сделал что-то неверное, он отстранился.
Закрыл глаза. Жгучего удара в челюсть не последовало. Не последовало и проклятий. Когда она скользнула мимо него, он открыл глаза. Двигаясь, словно в трансе, она остановилась в дверях и оглянулась. Ашер ждал, что она что-нибудь скажет. Выражение ее покрасневшего лица было невыносимо нечитаемым.