Эрелай захлопнула за собой тяжелую резную дверь в спальню и прислонилась к ней спиной. Она бегом пробежала вверх по лестнице, по извилистым коридорам, только чтобы побыстрее оказаться подальше от салона. Затаив дыхание, она сползла по двери на колени. Слезы, угрожающие потечь вот-вот, наконец, вырвались на свободу, питаемые странным разочарованием. Беспокойство скрывалось в самой ее коже.
Это все он виноват. Черт бы его побрал.
Больше он меня не одурачит.
Проклинать его тоже как-то неуместно. Наверное, он был честен. Человек, не привычный к честности, казался бы таким же неловким и чувствующим себя не в своей тарелке, как и он.
Она рассеянно провела пальцем по губам, вовсе не замечая растущие тени. На одно слабое мгновение, стоя в том салоне, прижавшись к нему, она позволила себе принять эту крошечную ложь. Что у нее может быть хоть что-нибудь нормальное. Что мужчина хочет ее потому, что она женщина, а не по какой другой причине, хочет очистить свои грехи и поступить с ней правильно.
Это было… приятно. На вкус поцелуй был соленым, смелым и…
О чем ты думаешь? — внезапной яростью разразился голос Тайрон. — Это как раз то, чего он хочет. Ты отвлеклась, а он тем временем придумывает новую схему.
Она поднялась и направилась к прозрачным очертаниям террасы, прижимая к груди изящную форму j-драйва. Ни один из светодиодов не активен. Без внешнего катализатора эта штука всего лишь инертная скульптура из проволоки и металла. Далеко не невинная. Он уже разрушил столько разных вещей. Ногтем Эрелай выковырнула какое-то вещество из щели.
Засохшая кровь. Она поморщилась. Как подходяще.
Уничтожь.
Сфероиду потребовалась бы энергия солнца, чтобы полностью поглотить его. Но она может сделать его непригодным, если прибор попадет в другие руки. Покончить с этим навсегда.
Пока нет. Ей нужно знать. Нужно найти Джона. Он жив. Она это знает. Чувствует.
Свет, льющийся с террасы, потемнел, стал ржавым. В растущей тени гобелена какое-то движение. Топот маленьких ног по плитке. Мим.
Эрелай подозревала, что в этом огромном доме много тайных укрытий и проходов для слуг. Строился дом в эпоху, когда набеги пограничных мародеров были обычным явлением. Укрытия и убежища были необходимы. Девочка наверняка знала все о них.
— Пришла шпионить за мной? — крикнула она в тень.
Гобелен нерешительно прошелестел, потом из укрытия вылезла маленькая блондинка.
— Я не шпионю, — она поднялась на ноги. Эрелай улыбнулась, заметив, что девочка переоделась, пытаясь подражать одежде, которую Эрелай подарила Келта.
— Тогда чего же ты хочешь?
Мим проигнорировала вопрос, казалось, она принюхивалась к воздуху вокруг Эрелай
— Ты другая. Твои цвета похожи на кучу людей в крошечной комнате, и все перемешаны в тебе.
Эрелай напряглась. Девочка-бинайт на самом деле это видит? Неудивительно, что Нииса отреагировала так же, как и Мим. Ребенок расскажет Келте обо всем? Пожилая женщина не знает, что она землянка и, тем более, ничего не знает о Зрении. Эрелай предпочла бы, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Для их же безопасности.
Мим, кажется, почувствовала ее беспокойство.
— Келта говорит, что читать цвета, если только не попросят, невежливо. Я ничего ей не скажу.
Девочка подошла к серванту, где лежали серебряные расчески. Еще один щедрый подарок хозяйки дома. Мим перебрала их.
— Но нужно практиковаться. Через год или два, когда вырасту, я дам клятву верности гильдии, как Ашер. Чтобы они использовали то, что я вижу.
При упоминании его имени, грудь Эрелай сжалась.
— Мои слова сделали тебе больно? — глаза Мим расширились. — Извини. Твои цвета стали грустными.
Эрелай отрицательно покачала головой. Чтобы не объяснять то, чего не понимала сама. Она прикоснулась ладонями к теплому, нагретому солнцем, камню перил. Мим встала рядом, скопировав ее позу.
Движение на улице значительно уменьшилось — торговцы и рыбаки расходились пообедать в своих теплых домах. Мысль о такой простой жизни наполнила Эрелай яростной завистью.
Эрелай кашлянула, понимая, что за ней наблюдает всего лишь девочка, а не толпа.
— Как ты здесь оказалась?
— Я живу здесь с самого детства, — в словах промелькнула печаль, которую не должен знать ни один ребенок. — Мама заболела Черным ртом. Однажды утром она не проснулась.
— Мне очень жаль, Мим.
Ребенок по-взрослому пожал плечами.
— Я стащила с телеги немного рубленого инжира. Хотела есть. Мужчина поймал меня и хотел наказать. Его остановила Келта. Она привела меня сюда, чтобы я тут жила. Иногда здесь бывают и другие дети.
Эрелай нахмурилась. Мим — единственный ребенок, которого она видела в доме Келты. Хотя иногда слышала детский смех, думала, что он доносится с улицы.
— Другие?
Девчонка с энтузиазмом кивнула.
— Джофа, Коннид и Сесси.
— А где они сейчас?
Губы Мим скривились, словно она взвешивала ответ. И, затаив дыхание, открыла рот для ответа.
— На уроках с мистером Тонном, — строгим голосом со стороны дверного проема сказала Келта.
Девочка резко обернулась и, внезапно, выпрямилась, как по стойке смирно. Эрелай почувствовала желание тоже выпрямиться.
— Как ни странно, там кое-кого не хватает, — Келта выжидательно выгнула одну бровь. Отшагнула в сторону, кивнув на открытую дверь.
Мелодраматично вздохнув, Мим вышла с террасы, пробормотав извинения. Пожилая женщина слегка похлопала ее ладонью по спине, прежде чем девочка скрылась в коридоре.
— Приходиться за нее извиняться чаще, чем хочется в этом признаваться, моя леди, — Келта вышла на балкон.
— Когда-то я была такой же, — Эрелай широко улыбнулась. — Любопытной. Слишком умной. Я разбирала разные приборы, чтобы посмотреть, как они работают. Дядя этим не всегда был доволен.
— Умная до сих пор, если послушать похвалы Ашера, — Келта всмотрелась в вид с террасы.
Эрелай почувствовала, как покраснело лицо. Конечно, он разговаривал о ней с этой женщиной. Кто знает, в каких еще вещах он ей признался? Послал Келту, чтобы она добавила Эрелай симпатии к нему? Она сомневалась, что такая грозная матрона будет терпеть от него ложь или вовсе добровольно согласится участвовать в его манипуляциях.
— С детства мне предстояло быть слугой Сородичей, но я жаждала приключений, — тонкие губы Келты изогнулись в задумчивой улыбке. — Возраст вылечил меня от этой юношеской глупости. Когда комфорт твоих бедер и коленей решает, как тебе проводить дни, ты становишься менее безрассудной.
Он облокотилась о перила, полностью обратив внимание на Эрелай.
— Вы намереваетесь покинуть нас, моя леди. Вы ищете свою семью. Обидно, но я понимаю. Семья драгоценна. Предупрежу лишь: пространство гильдий вовсе не Происхождение. Путешествие здесь коварно, особенно в одиночку.
Эрелай подавила желание передернуть плечами под пристальным взглядом Келты. От этой женщины невозможно что-то скрыть: ни ложь, ни секрет в этом доме не были в безопасности. Хотя хозяйка дома и делала вид, что у нее слабое зрение, она видела все.
— Ашер предложил пойти вместе со мной. Не уверена, сколько еще его помощи я смогу пережить.
Келта фыркнула.
— Иногда его поведение настолько глупо, что мне становится интересно, не уронили ли его в детстве головой об пол. Но я бы о таком помнила.
Эрелай слабо рассмеялась.
— В глубине души он благороден, моя леди. Достоин прощения. Хороший союзник, — голос Келты стал немного жестче. — Равиния наполнила его мечтами и историями отца. Возможно, где-то в глубине души он винит себя в том, что произошло.
Она замолчала. В полуденной жаре нарастал шум с улицы. Когда она заговорила снова, в ее голосе звучала грусть, что вряд ли смогла бы выдержать какая угодно залитая солнцем терраса.
— Присягнувшие гильдии должны оставить жизнь, какой жили раньше. Их жизнями отныне распоряжается гильдия. Преданность никогда не должна подвергаться сомнению. Это клятва, которую не все воспринимают всерьез. Когда ты молод, глуп и движим амбициями, это кажется такой маленькой ценой.
— Отец Ашера, Саксум, дал клятву верности Айронвейл. Они с Равинией поженились тайно. Вскоре они заинтересовались его долгим отсутствием. Айронвейл обвинил его в государственной измене, шпионящим на Пойсонкрай. Поскольку он был бинайтом, евгеникам было легко ему не доверять. Все это время он был рядом с женой и новорожденным сыном. Вместо того, чтобы подвергнуть наказанию гильдии их, Саксум сам выбрал себе наказание. Смерть.
— Ашер знает все это и, все же, дал клятву Айронвейлу? — недоверчиво спросила Эрелай.
— В своем высокомерии он решил, что может стать другим, может исправить положение и оправдать отца. Я пыталась отговорить его от такого выбора, но в этом отношении он слишком похож на Равинию, — голос Келты дрогнул.
Эрелай вспомнила дядю, как он проводил долгие ночи на Аргосе после того, как ушел Джон, завербовавшись в систему Режима. Он казался таким побежденным, страдающим. Мало что можно было сделать или сказать, чтобы успокоить его. Мой мальчик, что же ты наделал?
— Мы любим наших детей, но не можем жить за них. Мы не можем вести их, — Келта похлопала Эрелай по руке. — Мы должны позволить им делась свои ошибки и надеяться, что они их переживут. Мы должны надеяться, что они, в конце концов, найдут правильный путь.