Очнувшись, Мэннинг почувствовал, как его голова пульсирует от ослепляющей боли. Он попытался руками схватиться за голову и не смог. Открыв глаза, обнаружил, что очки с него никто не снял, посмотрел вниз и увидел все то затруднительное положение, в котором оказался.

Руки и ноги туго связаны крепкими веревками, к тому же еще его привязали к стене внутри лаборатории. Дверь наружу открыта, так что Мэннинг видел, что творится снаружи на поляне.

Поляна была освещена все тем же фиолетовым светом, но теперь кишела лунными людьми, их число было неисчислимым, на поляне они уже не умещались. Мэннинг понял, что тут их уже тысячи и число постоянно увеличивается за счет прибытия через большой диск новых орд.

Гилберт замолчал. Наступила тишина, нарушаемая лишь непрерывным пульсирующим звуком, доносящимся с вершины, насмешливо шепча что-то в уши. Первым заговорил Меннинг.

— Что мы можем сделать? — сухо и отчаянно спросил он. — Нельзя позволить этому продолжаться, но что мы можем сделать, чтобы их остановить?

— У тебя есть пистолет? — спросил Гилберт.

— Автоматический, — ответил молодой человек, вытаскивая из кармана оружие. Слепыми пальцами ощупал, убедился, что он заряжен.

Темнота обрушилась на Землю через пять минут после того, как Меннинг успел приземлиться и остановить самолет. Незадолго до полудня он увидел горбатую, покрытую лесом гору, которая и была его целью. Он кружил высоко над ней, разглядывал поляну на вершине с огромными стальными мачтами и длинными низкими зданиями лабораторий, принадлежащих Гилберту. Зная, что сама по себе поляна слишком мала для посадки, он развернул самолет и по большой спирали начал спускаться к узкому открытому полю у подножия горы. И почти сразу, как только остановил самолет, его окружила темнота.

Сегодня очевидна невозможность предоставить какой-либо полный отчет об ужасе, обрушившемуся на Землю в тот роковой августовский день, меньше чем через сутки после сенсационного заседания Федерации. Само явление испытало каждое живое существо, находящееся на Земле, но его природа не позволила ни одному человеку получить о нем сколь-нибудь полного представления. Чтобы получить такое представление, нужно изучить множество личных описаний и постараться соединить их, насколько это возможно.

Поэтому обратимся к одному из таких рассказов с описанием индивидуального опыта некоего Вудли, клерка средних лет, работающего в одном из нью-йоркских офисов. Его рассказ достаточно четко описывает основные особенности произошедшего и дает наглядную картинку того, что происходило в Нью-Йорке.

Сейчас нам известна почти вся история. С нашей точки зрения, по прошествии времени, когда можно оглянуться и увидеть, как обрушилась на нас опасность, как этот темный, громадный заговор против народов Земли достиг ужасающей кульминации. И, оглядываясь на те дни 192… года, кажется странным, что когда-то мы ничего не подозревали, были настолько слепы, что не видели надвигающейся бури. Но тогда мы ничего не знали. И в этом наше оправдание. Можно считать нашей эпитафией. Мы не знали.

В этой истории доминирует один человек. Все начинается с него, им же и заканчивается. Коренастый ученый в очках, со странной фигурой, чтобы быть героем космической эпопеи. И все же, это его руками Земля встала на самую грань катаклизмического ужаса, а потом, его же руками, вернулось на место. Сегодня мы знаем его истинное величие.

Аэродан летел высоко в ночи, направляясь к Цитадели. Сверху — ясные звезды. Снизу — скрывающие землю тяжелые тучи, пронизанные молниями. Скрывающие Пояс и отряды людей, которые шли по нему, среди темных деревьев, под ветром и дождем.

Прошла ночь, другая подходила к концу. Прежде, чем солнце сядет за горизонт, так или иначе все будет закончено.

Прайс находился в том возбужденном состоянии, которое приходит в определенный момент длительного напряжения без отдыха, когда перемещаешься чуть за пределы своего тела, оторвавшись от всех обычных соображений, когда кажется, что все происходит стремительно, как будто одно инициирующее действие запускает неизбежную реакцию, и все, что нужно, просто идти в ногу.

Та беззвучно упала на спинку кресла. Прайс тут же выхватил оружие с ее пояса. Но резкое молчание встревожило пилота. Он обернулся, залопотал что-то повелительным тоном на вурнайском, рука потянулась к оружию, тоже висевшему на поясе.Прайс опередил его на долю секунды. Палец нажал на спусковой крючок, незнакомое оружие затрещало, и пилот упал, выронив шокер на пол. Аэродайн при этом не отклонился от устойчивого курса на запад. Из того, что Прайс видел раньше, он был уверен, что аппарат не отклонится от заданного курса.

Он выпрямился, тяжело дыша от волнения. Пока все шло хорошо.